|
Текст статьи воспроизводится по
изд.: ГИМ. Немец у российского трона. Граф Андрей Иванович Остерман и
его время. Каталог выставки.- М., 2000.- С. 19-39.
Примечания
1. Christian
Friedrich Hempel: Merkwürdiges Leben und trauriger Fall des weltberufenen
russischen Staatsministers, Andrea Grafen von Ostermann, ehemalichen russisch-kayserlichen
Reichsvicecanzlers und bisherigen Grosadmirals von Rußland. Bremen
1742 (имя автора здесь еще написано Phleme); второе "дополненное
и весьма исправленное издание" выходит Bremen 1743, также как голландское
издание. Цитата из вступления, стр. 2. См. также сочинение дружившего
с Остерманом бывшего посла Ганновера в Санкт-Петербурге Friedrich Christian
Weber: Das veränderte Rußland, 3 Bde. in I. Bd., Hannover
1740, стр. 41 сл. и стр. 96 сл. (переиздание Hildesheim 1992)
2. Цитированная характеристика Остермана в статье: Johann
Friedrich Möller: Den Grafen von Ostermann betreffend. In: Westphälischer
Anzeiger, V, Dortmund, 21. октября 1800 и: Kortum, Carl Amold:
Merkwürdige Westfälinger. Etwas über den russischen Grafen
von Ostermann. In: Westphälischer Anzeiger, V, Dortmund, 25. ноября
1800 (цит. Kortum 1). Соответствующей научным требованиям, учитывающей
все архивные источники биографии Остермана пока нет. Приводятся некоторые
работы, большинство из которых содержит подробные библиографические данные-с
немецкой стороны: Harm und Edeltraud Klueting: Heinrich Graf Ostermann
- Von Bochum nach St. Petersburg 1687-1747. Bochum 1976 (Schriftenreihe
des Archivs Haus Laer in Bochum Nr. 6) (цит. Klueting 1). Klueting,
Harm: Ostermann, Andrej Ivanovich (Heinrich Johann Friedrich) Graf
v., in: Neue Deutsche Biographie, Band 19, Berlin 1999, тот же:
Ausländer in Rußland im 17. und 18. Jahrhundert: Der Fall Ostermann;
в немецком каталоге. Kleff, Bernhard: Ein Bochumer als russischer
Reichskanzler. In: Die Heimat. Zeitschrift des westfälischen Heimatbundes,
4. Jg., стр. 101-105, 140-145. Dortmund 1922 (цит. Kleff 1), тот
же: Graf Ostermann. In: Bochum. Ein Heimatbuch, 4. Bd., стр. 5-41.
Bochum 1938 (цит. Kleff 2). Seraphin, Ernst: Fuhrende Deutsche
im Zarenreich, Berlin 1942, стр. 29-67. Stählin, Wilhelm:
Heinrich Graf Ostermann (1687-1747). In: Westphalische Lebensbilder, Bd.
IV, стр. 37-60, Münster 1957 (написано уже в 30-х годах). Konrad
Bittner: Beiträge zur Geschichte des Lebens und Wirkens Heinrich
Johann Friedrich (Andrej Ivanovich) Ostermanns. Aus dem Archiv der Stadt
Bochum, in: Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. N.F. 5 (1957),
стр. 106-126. Erik Amburger: Heinrich Ostermann aus westfälischem
Bauern-und Bürgergeschlecht, der russische Staatsmann, und die Grafen
Ostermann (im Spiegel mehrerer Ahnen-und Nachfahrentafeln), in: Beiträge
zur westfälischen Familienforschung 18 (1960), стр. 31-56, отдельной
книгой 1961. Hans Dietrich Mittorp: Vizekanzler im Zarenreich Heinrich
Ostermann, in: A. Mertes, H.D. Mittorp, D. Wellenkamp: Drei Deutsche
in Rußland. Ostermann, Cancrin, Haass, Darmstadt 1983, стр. 33-78.
Gisela Wilbertz: Heinrich Graf Ostermann 1687-1747. Zur 300. Wiederkehr
seines Geburtstages, Bochum 1987 (Schriftenreihe des Stadtarchivs Bochum.
Hrsg. von Johannes Volker Wagner). Gerda Vollmer: Ostermann, Andrej
Ivanovich, Graf von. Russischer Staatsmann, in: Ostdeutsche Gedenktage
1997, Bonn 1996, стр. 127-132. Wolfram Eggeling: Heinrich Graf
Ostermann. Ein Märker im russischen Staatsdienst. Überlegungen
zu Quellenlage, Tätigkeit und Darstellung, in: Der Märker, 46
(1997), стр. 79-87 und 130-139.- С русской стороны прежде всего: Первая
анонимная биография: Краткое описание жизни Андрея Ивановича Остермана
// Журнал для пользы и удовольствия 1805, II, 4. К тому же: Евдок.
Тыртов: Жизнь графа Андрея Ивановича Остермана, министра Петра Великого,
M. 1809; П. Долгоруков: Граф Андрей Иванович Остерман // Русская
беседа 1841, ч. 2; П. Каратыгин: Семейныя отношения Остермана //
Истор. вестник 1884, 9, стр. 605-623; биографические статьи об Остермане
в энциклопедиях: М.А. Полиевктов // Русский биографический словарь,
т. 12, стр. 405-417, СПб. 1905, переиздание New York 1962; // Новый энциклопедический
словарь, Петроград 1916. Дополнительные данные в статье Эггелинга, стр.
80 сл. и тот же: Das Ostermann-Bild in russischen historischen
Romanen, в немецком издании каталога. К тому же многочисленные информации
об Остермане, его деятельности и его времени в работах Е.В. Анисимова,
А. Брикнера, Э. Доннерта, В.О. Ключевского, А. Липски, В. Медигера, Г.
Штекля, Г.-И.Торке и Р. Виттрама-точные библиогр. данные в библиогр. указателе.
См. также сборники: Russen und Rußland aus deutscher Sicht: 18.
Jahrhundert; Deutsche und Deutschland aus russischer Sicht: 18. Jahrhundert;
Deutsch-russische Begegnungen im Zeitalter der Aufklärung-точные
библиогр. данные в библиогр. указателе. К тому же: Dieter Alfter (Hrsg.):
Zar Peter der Große. Die zweite große Reise nach Westeuropa
1716-1717, Hameln 1999 (Каталог выставки музея в замке Bad Pyrmont).
3. Церковная книга лютеранской общины 1б75-1750 гг.,
архив Бохумской протестантской общины. Этим окончательно решен спорный
вопрос о точной дате рождения Остермана, которая в некоторых русских публикациях
до сих пор неправильно указана: 9-го июля 1686 г.
4. О получении гражданских прав написано в Бохумской
гражданской книге: "Anno [15]93 den 24ten May ist Mattheus Oistermann
van Wymelhausen zum Borger angenhommen und seinen Borger Eidt wircklich
geleistet". (В (15)93 году 24-го мая Маттэус Ойстерман фан Вимельхаузен
принят гражданином и действительно принес присягу). Бохумский гор. архив,
гражданская книга, стр. 264. Маттэус Остерман в 1598 г. и в 1618 г. был
одним из бургомистров г. Бохума. См. Darpe, цит. прим. 6 книги
грамот № 256, там же стр. 177, 289. К генеалогии Остермана см. von
Steinen, цит. прим. 6, Bittner, стр. 107 сл. и Amburger,
стр. 38 сл. К вопросу имущества см. прежде всего: Günther Höffken:
Vom Geburtshause des Grafen Ostermann. In: Bochum. Ein Heimatbuch, 4.
Bd., стр. 42-48, Bochum 1938, Stadtarchiv Bochum, B 1870, там же Nachlaß
Nöffken, Bochumer Häuser und Einwohnerverzeichnisse aus
der Zeit von 1737-1822, а также Wilbertz, стр. 19 сл.
5. О деятельности дедушки и отца Остермана в качестве
лютеранских пасторов в Бохуме и о социокультурном значении сословия протестантских
пасторов см.: Ernst Poensgen: Aus der Geschichte der evangelischen
Gemeinde Bochum. Bochum 1924, стр. 19; von Steinen, стр. 152; Klueting
1, стр. 12-15 а также Günther Franz (Hrsg.): Beamtentum
und Pfarrerstand 1400-1800, Deutsche Führungsschichten in der Neuzeit,
Bd. 5, Limburg 1972.
6. Kortum, Carl Amold: Nachricht vom ehemaligen
und jetzigen Zustande der Stadt Bochum. 1790. Цит. по юбилейному изданию
к 200-летию со дня первой публикации под ред. И.Ф. Вагнера, Bochum
1990, стр. 65 (121) (цит. Kortum 2). К истории г. Бохума во временах
Остермана см. Franz Darpe: Geschichte der Stadt Bochum nebst Urkundenbuch.
Bochum 1894, а также Johann Diederich von Steinen: Westphälische
Geschichte, 3. Theil. Das XXIV. Stück. Historie von Stadt und Amt
Bochum, Lemgo 1757. Бохум также упоминается в книге Хемпеля, см.: Hempel,
стр. 10.
7. Цитаты по Kortum 1; о школьном и университетском
образовании см. Gerhard Richter: Soester Archiv-Gymnasiasten in
Rußland vom 16. bis zum 19. Jahrhundert. In: Soester Zeitschrift,
Heft 76, стр. 81-92. Soest 1962; Klueting 1, стр. 16 сл., Die Matrikel
der Universität Jena 1652-1723. Bearbeitet von Reinhold Jauering,
weitergeführt von Marga Steiner, Weimar 1977, Bd. 2.1 und Bd. 2.2.
8. Книга записей актов смерти г. Йены, стр. 129, см.
Kleff 2, стр. 7; подробно об убийстве: Möller: Westphäl.
Anzeiger 1800, к тому же материалы Архива древних актов, Москва (РГАДА),
фонд 6, а также Ingrid Wolk: Der Totschlag zu Jena. Ein Justizfall
im Zeitalter des Absolutismus, в немецком каталоге.
9. К этому см. прежде всего материалы РГАДА, а также
Wölk
10. Anton Friedrich Büsching: Einige Nachrichten
von dem vormaligen Reichs-Vice-Kanzler und Großadmiral Grafen von
Ostermann, in: Magazin für neue Historie und Geographie 2. Hamburg
1769, стр. 407-414, oc, стр. 411; к тому же Bittner, стр. 106-126,
ос. стр. 115 сл. Там частично опубликован автограф письма отца Генриха
Остермана Крюйсу от 3 (5) апреля 1704 с выражением благодарности. К поступлению
Остермана на службу 1 октября 1704 г. см. Список лиц нанятых Крюйсом на
русскую службу: "Onder-Stuurmann bу de Heer Vice-Admiral, Hendrich
Johann Friedrich Ostermann, aengenomen primo Oktober st. v. 1704. geen
gagie, op Handt 9 Fl.", цит. по Büsching, стр. 411 и
Bittner, стр. 116.
11. Все объекты, касающиеся Остермана, которые раньше
в Бохуме сохранялись в разных учреждениях (гор. архив, музей искусства,
собрание объектов по истории города Бохума в замке Кемнаде), с 1999 г.-
а исключением церковной книги лютеранской общины-аходятся в Бохумском
городском архиве в фонде: Граф Остерман, NAP 21. Обзор самих важных, хотя
не всех объектов с комментариями см. Wilbertz. Kleff 1 успел
учесть потерянную теперь "приходо-расходную книгу" отца. О покупке
и о содержании графской грамоты см. док. D St 95, Бохумский гор. архив,
Wilbertz, стр. 31 сл. и Bittner, стр. 125 сл.; сама графская
грамота сохраняется в Бохумском гор. архиве, NAP 21.
12. Письмо Остермана неизвестному адресату от 21 ноября/2
декабря 1720 на немецком языке, автограф; письмо Остермана неизвестному
адресату от 28 сентября 1729 на французском языке, автограф; письмо Остермана
неизвестному адресату ("светлейшая герцогиня, милостивая госпожа")
от 8 апреля 1731 г. на немецком языке, собственноручная подпись, то же
от 30 августа 1731 г.: Гор. архив, Бохум, NAP 21, №. 4, 5, 6, 7; публикация
(транскрипция) и интерпретация: Bittner, стр. 116-125. О неправильной
интерпретации последних двух писем Биттнером см. Walter Leitsch
в: Jahrbücher für Geschichte Osteuropas N. F. I a (1962), стр.
221. В то время как Биттнер предполагает, что в этих письмах речь идет
о ежегодной пенсии для Остермана в размере 10.000 рублей, которую император
Карл VI предложил ему за услуги в пользу Венского двора, от которой Остерман
же отказался, Лайч доказывает, что имеется в виду пенсия для герцогини
Элеоноры Каролины фон Брауншвейг-Беверн, сводной сестры Фридриха Вильгельма
фон Курланда, умершего вскоре после свадьбы мужа Анны Иоанновны: "Остерман
ходатайствовал у Анны о пенсии для Элеоноры Каролины; Анна предоставила
пенсию в размере 10.000 рублей, а теперь герцогиня хотела выразить свою
признательность и передать Остерману часть этой суммы. Но тот отказался.
Об императоре Карле VI речь вообще не идет"-Цитированные указы и
манифесты от 8-го, 12 декабря 1741 г.- и 22 января 1742 г. на немецком
языке сохраняются в Бохумском гор. архиве, фонд "Граф Остерман",
NAP 21, 1-3; манифест от 22 января 1742 г. на русском языке: РГИА, Санкт-Петербург,
ф.796, оп. 23, д. 66 и Гос. архив военно-морского флота, Санкт-Петербург,
ф. 212, оп. 10, д. 84.
13. Kortum 2, стр. 114 (стр. 222), Kortum
1 и Möller (Westphälischer Anzeiger, 1800).
14. К работам Kleff 1 и 2 см. прим. 2;
о торжестве, состоявшемся в Бохуме в 1937 г. и о поручении изготовления
бюста скульптору Эриху Шмидту: дoк. D St. 95, гор. архив, Бохум, там же
статьи из газет: фонд "Граф Остерман", NAP 21, 16-33 и Wilbertz,
стр. 50 сл. К биографическим исследованиям Клютингов см. прим. 2, а также:
Harm und Edeltraud Klueting: Urkunden und Regesfen "Ostermanniana"
des Aldemeen Rijksarchief (Den Haag). Amsterdam 1972. (Bibliotheca Slavonica
luniora in der Bibliotheca Slavonica, Bd. 7) (цит. Ostermanniana 1);
те же: Urkunden und Regesten "Ostermanniana" aus Hannover
und Wolfenbüttel. Amsterdam 1974. (Bibliotheca Slavonica luniora...,
Bd. 14) (цит. Ostermanniana 2). Результаты симпозиума опубликованы
в немецком каталоге.
15. См. РГИА, в частности фонды 467, 468, 469, 706,
796, 1088, 1343, 1374, 1405, 1570, 1646.
16. Материалы об Остермане в частности в фондах 212
и 233.- О домах Остермана: Konstantin Malinovskij: St. Petersburg und
seine Architektur zur Zeit Ostermanns, в немецком каталоге.
17.О библиотеке Остермана см. Eggeling, стр.
86, прим. 37, 38; Klueting 1, стр. 97 сл. Svetlana Dolgova:
Das Archiv und die Bibliothek. A.I. Ostermanns, в немецком каталоге.
Список золотых шведских медалей в РГИА ф. 469, оп. 8, д. 1265.
18. В Архиве внешней политики Российской империи (АВПРИ)
в частности в фондах: 2, 3, 13, 32, 96, 163; в Архиве древних актов (РГАДА):
3, 5, 6, 9, 11, 15, 16, 17, 96, 142, 154, 156. Донесения иностранных послов
из России опубликованы в Сборнике императорского русского исторического
общества, донесения испанского посла в сборнике Осьмнадцатый век; точные
библиогр. данные в библиогр. указателе. Соответствующие материалы сохраняются
в Саксонском главном государственном архиве, Дрезден; в Тайном гос. архиве
"Preußischer Kulturbesitz", Берлин; Домашнем, придворном
и гос. архиве. Вена; Шведском национальном архиве, Стокгольм, в английском
архиве Public Record Office, Kew; в архиве Министерства иностранных дел
Франции, Париж; в испанском Генеральном архиве, Симанкас.
19. См. список экспонатов в данном каталоге, а также
Ljudmila Markina: Darstellungen A.I. Ostermanns und die Porträtmalerei
in Rußland in der I. Hälfte des 18. Jahrhunderts, в немецком
каталоге.
20. Манифест от 16 апреля 1702 г. опубликован в книге:
Письма и бумаги императора Петра Великого, т. 2, СПб., 1889, на немецком
языке в книге: Die St. Petri-Gemeinde. Zwei Jahrhunderte ev. Gemeindelebens
in St. Petersburg. 1710-1910. St. Petersburg 1910, стр. 4-7. О Хюссене
см.: Erik Amburger: Heinrich Huyssen (1666-1739), in: Neue deutsche
Biographie, Bd. 10, Berlin 1974, Klueting 1, стр. 29 сл., a также:
Harm Klueting: Ausländer in Rußland im 17. und 18.
Jahrhundert: der Fall Ostermann, в немецком каталоге.
21. Die St. Petri-Gemeinde, стр. 27 сл.; предположения,
сформулированные в более ранних работах, что изменение имени у Остермана
обозначает переход в православную веру, не соответствуют действительности;
см. Klueting 1, S. 102; Casimir Lemmerich: Geschichte der
ev. -luth. Gemeinde von St. Peter, 2 Bde., St. Petersburg 1862, hier:
Bd. 1, стр. 45, прим. 1; Hempel во втором, исправленном издании
биографии Остермана 1743, стр. 640 сл.; дети Остермана, однако, воспитаны
в православной вере своей матери.
22. Цитаты по Hempel, стр. 41, и Eggeling,
стр. 86, который цитирует по: П. Полежаев: Фавор и опала // Петр
II (Романовы. Династия в романах), M. 1995, стр. 250, см. также Weber,
стр. 48.- Разные версии о первой встрече Остермана с царем Петром I и
о его переходе на царскую службу в 1708 г. в работах Hempel, стр.
40/41, Eggeling, стр. 86, Christoph Hermann von Mannstein: Historische,
politische, militärische Nachrichten von Rußland 1727-1744,
Leipzig 1771, стр. 437 (фон Манштейн был адъютантом графа Миниха).
23. Мирный договор: АВПРИ, фонд 163. Резюме на немецком
языке: Klueting Ostermanniana 1, стр. 71-75. См. также: Klaus
Zemack: "Der große Nordische Krieg", in: Handbuch
der Geschichte Rußlands, точные библиогр. данные в библиогр. указателе.
24. Документы о возведении Остермана в бароны в РГАДА
ф. 154, оп. 2. д. 157 и 158. О его жене Марфе Стрешневой фон Манштейн
пишет: "Он получил от нее большое приданое, однако она была одним
из злобнейших существ на свете" (стр. 438); отрывок из родословной
Стрешневых и Романовых см. Amburger, стр. 50, 52.
25. О карьере Остермана см. в частности Erik Amburger:
Geschichte der Behö rdenorganisation Ruß lands von Peter
dem Groß en bis 1917. Leiden 1966, стр. 127; Klueting 2,
стр. 71 ff. О его деятельности внутри коллегии иностранных дел см. Svetlana
Turilova: Ostermanns Beitrag zur Organisation des Kollegiums für
auswärtige Angelegenheiten, в немецком каталоге; zu Ostermann und
Mensikov: Svetlana Dolgova: Zwei Jahre aus dem Leben von A.I. Ostermann
und A.D. Mensikov: 1726-1727. Aufstieg und Fall, в немецком каталоге.
26. "Расположение учении" Петра II на немецком
языке см. Klueting, Ostermanniana 2, стр. 152-195; русская версия
с некоторыми расхождениями: РГАДА ф. 11, д. 398, вместе с другими учебными
материалами Остермана. См. также Rudolf Grieser: Leibniz und die
Fürstenerziehung, точные библиогр. данные в библиогр. указателе.
Rainer A.Müller: Die deutschen Furstenspiegel des 17. Jahrhunderts.
Regierungslehren und politische Pädagogik, in: Historische Zeitschrift
240 (1985), стр. 571-597.
27. Письмо Остермана Лейбницу от 29 октября 1712 о составлении
грамоты о назначении Лейбница тайным советником царя: Landesbibliothek
Hannover; опубликовано в книге: Klueting, Ostermanniana 2, стр.
147, факсимиле стр. 148. Документы об основании академии наук: РГАДА ф.
17, оп. 1 (1724/25), д. 2, к тому же: Jozien J. Driessen-van het
Reve: Von der Kunstkammer Peters des Großen zur Akademie der Wissenschaften
in St. Petersburg; Evgenij Rytschalovskij: Graf Ostermann und das
Akademiemitglied Müller. Zur Geschichte der Beziehungen zwischen
dem Politiker und dem Gelehrten im Rußland des 18. Jahrhunderts;
Claus Scharf: Rußland zwischen Früh-und Spätaufklärung.
Staat und Gesellschaft in der Bildungsgeschichte des 18. Jahrhunderts.
Все статьи в немецком каталоге.
28. См.: E.B. Анисимов: Россия без Петра; Aristide
Fenster: Staat, Gesellschaft und Kultur von 1730 bis 1762, in: Handbuch
der Geschichte Rußlands; тот же: Anna, in: Die russischen
Zaren (1547-1917), hrsg. von H.-J.Torke, стр. 191 сл., точные библиогр.
данные к этим работам в библиогр. указателе; к тому же: Aristide Fenster:
Das Erbe Peters I. in der russischen Innenpolitik in der ersten Hälfte
des 18. Jahrhunderts und der Beitrag deutscher Staatsmänner, в немецком
каталоге.- О периоде между смертью Петра II и приходом к власти Анны см.
в частности: Я. Гордин: Меж рабством и свободой, СПб., 1994.-Возведение
в потомственные графы императорским указом от 27 апреля 1730 г.: РГАДА
ф. 154, оп. 2, д. 369. Подтверждение графского достоинства и оформление
графской грамоты для сыновей Остермана в 1790 г., см. прим. 12.
29. "Генеральное состояние дел и интересов Всероссийских
со всеми соседними и другими иностранными Государствами", АВПРИ ф.
5, оп. 1, д. 597. Опубликован в журнале: Северный архив 1828, № 1, стр.
3-61. О внешней политике Остермана см. в частности: Mediger, стр.
140-147; Harm Klueting: Graf Ostermann. Ein Westfale als verantwortlicher
Leiter der russischen Außenpolitik in den Jahren 1725-1741, in:
Westfälische Zeitschrift 126/127 (1976/77), стр. 61-90; тот же:
Die Projekte des Jakob Pistorius aus Mecklenburg und die Politik des Grafen
Ostermann. Eine Denkschrift aus dem Jahre 1732 zur Frage der Wahl eines
Ehemannes für die Prinzessin Anna Leopoldovna, in: Jahrbücher
für Geschichte Osteuropas 25, 1977, H. 1, стр. 52-65, а также Martin
Schulze Wessel: Zur Frage der Rationalität von Ostermanns Außenpolitik,
в немецком каталоге.
30. Цитата на немецком языке: Kleff 2, стр. 5;
в первоначальной французской версии: "...Il connaissait la Moscovie
соmmе un anatomiste habile connaot le corps humain, il est capable de
grandes entreprises, et d'une conduite trus modérée; circonspecte
ou hardie selon que les conjectures l'exigeaient, et renonçant
aux intrigues de la cour pour se conserver les affaires de l'état",
in: Frédéric II.: Histoire de mon temps (редакция 1746 г.),
под ред. Мах Posner, Leipzig 1879, стр. 180. Оценка Лефорта цит. по: Bittner,
стр. 122; высказывание кардинала Fleury цит. по: Mittorp, стр. 62.
31. von Mannstein, стр. 436/437. Болезни Остермана,
настоящие и симулированные, играют роль не только в мемуарах современников,
но и в официальных документах, см. РГАДА ф. 11, д. 397; а также П.П.
Каратыгин: Семейные отношения, стр. 605-623; Eggeling, стр.
82 и Bittner, стр. 119 сл.
32. О библиотеке Остермана см. прим. 17; о доходах Остермана
и его имуществе см. Eggeling, стр. 136 сл. и РГАДА ф. 6, оп. 1,
д. 322, Teil 8. О неряшливости Остермана в пожилом возрасте и о беспорядке
в его доме - "грязный, вызывающий отвращение" - см. von Mannstein,
стр. 437; о том, что он вероятно был мало интегрирован в придворном обществе
см. Mediger, стр. 175 сл.
33. Цитата из немецкого перевода манифеста Елизаветы,
см. прим. 11; о времени ее правления: Е.В. Анисимов, точные библиогр.
данные в библиогр. указателе; J.F. Brennan: Enlightened Despotism
in Russia. The Reign of Elisabeth, 1741-1762, New York 1987, и Fenster:
Elisabeth, in: Torke: Die russischen Zaren, стр. 207-218.
34. РГАДА ф. 6, оп. 1, д. 323. Опубликовано в статье
Каратыгина: Семейные отношения, стр. 621. 21 мая, по новому календарю
- 10 июня. См. также Eggeling, стр. 79; описание сцены казни см.
Kleff 2, стр. 34 сл. О состоянии и имуществе Остермана см. списки
комиссии: РГАДА ф. 6, оп. 1, д. 322, ч. 5 и 8, а также Eggeling,
стр. 136 сл. См. также манифесты императрицы Елизаветы от 2-го и 8 декабря
1741 г. с требованием сообщить о "фондах и деньгах" арестованных
и отдать их, см. прим. 11. Согласно Биттнеру, стр. 118, при опале Остермана
его наличные деньги составляли "11.000 фунтов стерлинг и 130 голландских
гульденов в Лондонских и Амстердамских банках, а также 4, 5 унизанных
алмазами картин с изображением вельмож".
35. Цит. по Mittorp, стр. 78.
36. Графская грамота сохраняется в Бохумском гор. архиве,
см. прим. 11. О генеалогии семей Остерман, Остерман-Толстой и Голицын-Остерман
см. Amburger, стр. 53-56, и Michael Hagemeister: Heinrich
Ostermanns Nachfahren in Rußland unter besonderer Berücksichtigung
von Aleksandr Ivanovich Ostermann Tolstoj, в немецком каталоге.
37. Klueting, Ostermanniana 2, стр. 170/171.
|
|
Иоханнес
Фолькер Вагнер. Остерман
— немец при дворе российских императоров.
Картина жизни и поиски следов.
Эта
жизнь способна стать сюжетом романа, драмы, мрачной трагедии о человеческих
судьбах, но прежде всего она — яркая историческая реальность.
Мальчик из вестфальского города Бохума Генрих Иоганн Фридрих Остерман
отправляется или, вернее, вынужден бежать через границу, сквозь мглу и
туман неизвестности — искать счастья на чужбине вдали от родного
города. При этом он попадает в мясорубку большого мира, достигает там
величия и, в конечном счете разделяет судьбу многих великих: его ждет
падение, и притом падение сокрушительное.
Личность, уже при жизни возбуждавшая фантазию
и любопытство современников. Еще за пять лет до его смерти вышел обширный
труд, посвященный жизни и печальному падению "всемирно известного"
графа Остермана, в жизни которого, как говорится в предисловии, можно
найти так много чрезвычайного и странного, что кажется, будто она едва
ли не выходит за рамки обычного хода вещей этого мира и "пытливый
ум" едва способен постичь ее [1].
"Всемирно известен", "уникум",
"один из самых примечательных людей", когда-либо рожденных графством
Марка, один из "первейших и величайших государственных деятелей нашего
века" — вот первые ранние оценки, даваемые Остерману. В
России Остерман давно уже стал знаменитостью, возможно, даже имеющей скандальную
известность, и литературным персонажем. В самом Бохуме, его родном городе,
он долгое время оставался почти безвестным — и это Генрих Остерман,
государственный деятель и политический мыслитель европейского масштаба,
долгое время купавшийся в блеске власти и наслаждавшийся уважением европейских
властителей, образ которого предстает таким не однозначным в суждениях
современников и на суде истории. Оценка его личности и освещение его жизни
и деятельности как в российской, так и в германской историографии, а также
в исторической беллетристике, долгое время не способствовали прояснению
этого образа [2].
Что же за человек — этот Генрих
Остерман, или, как он позднее называет себя на русский манер, Андрей Иванович
Остерман? Давайте посмотрим внимательнее.
Корни: происхождение, юность, образование
9 июля 1687 г. в Бохуме в семье пастора
Иоганна Конрада Остермана и дочери стряпчего Урсулы Маргарете Виттгенштайн
родился третий сын — Генрих Иоганн Фридрих. Его отец собственноручно
делает запись в метрической книге лютеранской общины: "9 июля родился
Генрих Иоганн Фридрих Остерман, 13 же был крещен" [3].
Семьи отца и матери принадлежали к узкому
буржуазному кругу тогдашней бохумской элиты. Остерманы, выходцы из зажиточных
крестьян соседней деревни Вимельхаузен, в 1593 году получили в лице
юриста Маттеуса Остермана бохумское гражданство и быстро вошли в имеющий
академическое образование немногочисленный правящий слой; среди них были
адвокаты, судьи, высокопоставленные чиновники, священники, бургомистры.
Остерманы владели в Бохуме несколькими домами. Дом на углу Шютценбан/Обере
Марктштрассе, где проживала семья, по-видимому и был домом, где родился
маленький Генрих. Он простоял до 1906 г. [4].
Дед Иоганн Остерман много лет служил в храме — нынешней церкви
апостола Павла. Лютеранский пастор, он возглавлял церковный округ, как
и его сын, Иоганн Конрад, отец Генриха Остермана, 37 лет прослуживший
пастором и также возглавлявший церковный округ.
Церковь, лютеранская община, пасторский
дом — это был счастливый билет для молодого человека, получившего,
как и многие представители интеллектуальной элиты до и после него, социализацию
в пасторском доме-месте, где, пожалуй, как нигде более в XVII и XVIII в.
плодились как великие таланты, так и сложные надломленные личности. В
этом пасторском доме Генрих Остерман причащается широте и открытости духа,
глубине и твердости веры, протестантской аскезе и лютеранской ортодоксии,
возможно, в меньшей мере — новым духовным и религиозным течениям
и пиетистической набожности протестантизма [5].
Его родительский дом являет собой важный
и плодотворный контраст с невообразимой провинциальной узостью и мелочностью
городка Бохума, ежедневно окружающих молодого Генриха. Ведь во времена
Остермана Бохум представляет собой захолустный городок, который крайне
медленно развивался с момента основания примерно в 800 г. небольшого
поселка с дворцом Каролингов и католическим собором св. Петра и Павла
(позднее ставшим главным собором) в центре. Лишь в начале XIV в.
Бохуму удалось приблизиться к городскому статусу по условиям жизни.
Прочных городских стен у Бохума не было
никогда: он был окружен лишь земляным валом и рвом, вход в город открывали
пять ворот. Кроме доминирующей надо всем церкви пробста и значительно
меньшей по размеру протестантской церкви апостола Павла, очень немногие
постройки, вроде ратуши и резиденции наместника, возвышались над массой
низких, чаще всего покрытых соломой фахверковых домиков.
Правда, этот небольшой полудеревенский город
в вестфальском графстве Марка, в 1616 г. присоединенном к Бранденбургу-Пруссии,
с течением времени приобрел известное значение как центр развития торговли
и хозяйства, а также религиозный, административный и судебный центр для
всей дальней сельской округи. Помимо небольшого буржуазного господствующего
слоя здесь проживают, главным образом, ремесленники, мелкие торговцы,
поденщики, крестьяне и пивовары. Замки многочисленной земельной аристократии
находятся за городом.
"Каждый горожанин, — писал
спустя еще 100 лет врач, писатель и первый городской летописец Карл
Арнольд Кортум, — знатный или простой, имеет одну или несколько
коров, самые бедные держат по крайней мере козу". Люди ведут очень
"простой образ жизни" и питаются почти исключительно хлебом,
молоком, маслом и овощами; "редко простой человек ест мясо, еще реже
лакомится он рыбой" [6].
Несмотря на эту по-сельски ограниченную
городскую идиллию, молодой Генрих получает хорошее образование. Сначала
его обучает сам отец, который "держит в строгости" молодого
человека, по отзывам "очень живого, пылкого, но и холерического темперамента"
и стремится воспитать его "в страхе божьем". Затем он идет в
школу в Бохуме, где изучает "латинский язык наряду с другими гуманитарными
науками", и, наконец, в 12 лет переходит в очень престижную,
дающую уже основы академических знаний гимназию в старинном ганзейском
городе Зосте с непродолжительными "гастролями" в старом рейхсштадте
Дортмунде. 9 сентября 1702 г. он записывается в Йенский университет
в Тюрингии. В матрикулы университета он занесен рядом со своим старшим
братом Иоганном Адольфом. Что же он здесь изучал? Была ли это теология —
в этом, имеющем строго ортодоксально-лютеранскую направленность, университете-или,
как все предполагают, все-таки скорее юриспруденция — предмет,
выбранный и его братом? Это нам доподлинно неизвестно. Известно, что Генрих
Остерман слыл в Йене очень прилежным студентом, но время от времени из-за
своей вспыльчивости он имел неприятности, а также активно участвовал в
совершенно необузданном разгуле имевшего повсюду дурную славу йенского
студенчества [7].
В Йене из-за юношеского легкомыслия и происходит
тот инцидент со смертельным исходом, который радикально изменит всю последующую
жизнь Генриха Остермана: 4 мая 1703 г. он, в ту пору еще не
достигший 16 лет, в состоянии аффекта, из больного самолюбия и, как
явствует из регистра смертей г. Йены, "в сильном опьянении"
в университетском студенческом трактире "У розы" в половине
двенадцатого ночи закалывает шпагой своего однокурсника. Студенческая
драка вылилась в убийство, в ужасную трагедию" [8].
Ничего не подозревающий отец падает без
чувств, когда ему приходится, в соответствии с тогдашним обычаем, зачитать
с кафедры его церкви сообщение о розыске своего сына, объявленного вне
закона. Генриху Остерману удается избежать полицейского ареста, он скрывается
и затем бежит в Амстердам.
Конец ли это многообещающей карьеры? Загубленная
жизнь? Молодой Генрих был хорошим, далеко превосходящим средний уровень
студентом, чрезвычайно умным и прилежным, но и "горячим", и
эгоистичным. Впрочем, он уже в девять лет потерял мать и с трудом приспосабливался
к школьным порядкам в Зосте, потому что непокорен и точно знает, чего
он хочет и что ему нравится в школе: он ни за что не пропустит занятия
своего обожаемого учителя, поэтому он вместе с ним временно переходит
в гимназию в Дортмунде и вынужден после этих "гастролей" раньше
времени покинуть школу в Зосте, поскольку он хочет получать индивидуальные
уроки.
И в Йене Генрих Остерман - красивый,
но небольшого роста юноша - прилежный студент, но никак не домосед.
Он наслаждается студенческой жизнью на всю катушку, вступает в организованную
по принципу землячества корпорацию "вестфальцев" и участвует
в диких студенческих попойках и драках. После своего необдуманного и имевшего
тяжелые последствия проступка в Йене Остерман спасается от правосудия,
не желая отвечать по закону за свое преступление. Современники позднее
писали, что воспоминания об этом поступке преследовали его всю жизнь и
отравляли ему "самые светлые минуты радости". По их словам,
для Остермана это было и "стимулом" "хорошими поступками
загладить вопиющее беззаконие". По крайней мере, Генрих Остерман
долгое время предпринимал попытки, вначале поддерживаемые отцом, уладить
дело с матерью погибшего и с германским правосудием. Усилия остались напрасными [9].
Радикальный поворот в его жизни, вызванный
случившимся в Йене, ускорил внутреннее развитие Остермана. Его юность
закончилась, пришла пора показать себя мужчиной. Он решительно ухватился
за шанс, подвернувшийся ему в Амстердаме, — шанс начать новую
жизнь. Здесь Генрих Остерман нанимается к находящемуся на российской службе
вице-адмиралу Корнелиусу Крюйсу, получившему от Петра Великого задание
нанять на российский флот матросов и ремесленников-корабелов. Остерман
поступает на российскую службу в качестве младшего рулевого, но скоро
поднимается до должности секретаря вице-адмирала, в котором он нашел защитника
и друга, по-отечески заботившегося о нем [10].
Экскурс: Поиски следов, часть 1-я: Бохум
О бохумском периоде в жизни Остермана,
его юности и образовании известно мало, сохранились лишь отдельные сведения.
Имеются запись о его рождении в метрической книге лютеранской общины;
бохумский реестр граждан в городском архиве, в котором задокументировано
получение предками Остермана бохумского гражданства; налоговые ведомости,
кадастры и перечни домов, показывающие, чем владела семья; страница из
семейной книги прадеда Маттеуса времен его учебы в Граце. И, наконец,
в качестве главного хранилища памяти об Остермане можно упомянуть сегодняшнюю
церковь апостола Павла, основанную его дедом в 1655 г.; здесь пастор
Остерман погребен вместе со своим сыном, отцом молодого Генриха. Впрочем,
надгробие перед алтарем было разрушено во время войны.
О дальнейшей карьере Остермана в России
среди хранящихся в здешнем Музее искусства документов и памятников по
истории города сохранились некоторые обрывки сведений, попавших в Бохум:
медаль знаменитого швейцарского медальера и гравера Иоганна Карла Хеттлингера,
между 1735 и 1739 гг. изготовившего при санкт-петербургском дворе портреты
императрицы Анны Иоанновны и высокопоставленных персон вроде графа Остермана.
Остерман, первый министр и член Верховного тайного совета, вице-канцлер
империи, кавалер ордена св. Андрея Первозванного и других орденов, как
гласит надпись на латинском языке, изображен в профиль, повернутым вправо,
в ниспадающем парике по барочной моде, с орденской цепью и орденом св.
Андрея Первозванного. Он представлен здесь на вершине своей власти как
убедительная личность, как человек, умеющий управлять и руководить. На
оборотной стороне медали выгравирована пальма — старая эмблема,
взятая Остерманом из семейного герба, и девиз "Nec sol nес frigora
mutant" — "Ни жар, ни холод не изменят".
Изображение на медали дополняется небольшой
гравюрой, правда, сделанной уже после его падения, но все еще изображающей
его вице-канцлером и генерал-адмиралом в латах и опять же в ниспадающем
парике и с орденом св. Андрея Первозванного. Этот плечевой портрет —
еще одно изображение величественного государственного деятеля.
В конце концов в Бохум попала и подписанная
в 1790 г. Екатериной Великой для сыновей Остермана, Федора и Ивана,
графская грамота, подтверждающая наследственный графский титул. Городу
удалось приобрести ее у князя Мстислава Голицына графа Остермана. Это
великолепный экземпляр, содержащий шесть пергаментных страниц, титульный
лист которого украшен богатой живописью и увенчан портретом императрицы
Екатерины II, — "гравюры (портреты и гербы) выдающейся
красоты первоклассных мастеров того времени". Переплет обтянут шелком
и украшен вензелем императрицы и российским гербом. Императорская печать
покоится в латунной капсуле, также украшенной государственным гербом и
прикрепленной к графской грамоте черно-золотыми шелковыми шнурами. Грамота —
"истинный шедевр, не только красивый и важный документ, но и произведение
искусства" [11].
Напротив, попавшее в Бохум письмо Остермана
от 30 августа 1731 г. герцогине, имя которой не называется (причем
лишь подпись выполнена собственноручно), и манифест императрицы Елизаветы
от 22 января 1742 г. о низвержении и ссылке Остермана выглядят
очень невыигрышно, хотя оба памятника являются важными историческими документами.
Письмо Остермана доказывает: то, чем он славился среди современников,
соответствует действительности — Остерман неподкупен и не продажен.
Он вежливо, но очень решительно отказывается от присланных герцогиней
денег ("ассигнации").
Сохранившийся на немецком языке манифест
императрицы Елизаветы "касаемо графов Остермана, Миниха, Головкина
и Левенвольде, Менгдена и прочих", подписанный четыре дня спустя
после приговора об отправке в ссылку, оправдывает в глазах европейской
общественности совершенный дворцовый переворот, дает подробное обоснование
вынесенного приговора и подтверждает законность ее собственных претензий
на царский трон (22 января 1742 г.). Сюда же относится ряд постановлений
и манифестов Елизаветы, призывающих всех подданных доносить о "деньгах
и ценностях" арестованных "государственных преступников",
и сообщения об административных нововведениях (учреждение Правительствующего
Сената со списком вновь назначенных членов) [12].
Итак, немного сохранилось исторических реликвий, могущих служить напоминанием
об Остермане в Бохуме.
Впрочем, память об Остермане была все еще
жива в Бохуме 50 лет спустя после его кончины. Кортум упоминает его
в своей истории города Бохума (1790) и в дополнение к статье пастора
Иоганна Фридриха Меллера (1800) в газете "Вестфелишер Анцайгер"
(рассказывающей по свидетельствам очевидцев об убийстве в Йене) он сообщает
некоторые интересные подробности из истории семьи Остерманов —
"уважаемые люди буржуазного сословия" — и рассказывает
анекдоты о его гостеприимстве в Санкт-Петербурге, когда к нему приезжали
родственники или земляки. Он говорит об экономке, которую Остерман специально
выписал из "этой местности" в Санкт-Петербург, о его экономности
(ее можно, пожалуй, назвать и скупостью): "при разделе значительного
родительского наследства, который происходил в Бохуме, он заставил переслать
ему в Россию всю полагающуюся ему долю до последнего гроша, невзирая на
просьбы подарить ее либо церкви, либо родным". Наконец, Кортум дает
описание внешности Остермана по медальону, аккуратно написанному "плечевому
портрету графа", с которым, по слухам, он имел полное сходство: "Лицо
было кругло и темно, нос несколько короток, подбородок круглый, но не
сильный, глаза темно-карие, как и брови. Очень характерной была верхняя
губа, короткая и вздернутая, борозда в середине под носом очень сильная
и глубокая" — черты, которые часто можно отметить у "холериков
и притом гордых" [13].
Потом пройдет свыше 100 лет, прежде чем
нить воспоминаний об Остермане будет снова подхвачена в Бохуме. Бернхард
Клефф [14], директор городского архива и краеведческого
музея, в 1922 г. к 175-летию со дня смерти графа составил справку
по документам и свидетельствам об этом великом сыне города. Это привело
к тому, что город назвал именем Остермана улицу и устроил официальное,
хотя и — ничего иного и нельзя было ожидать в 1937 г. —
националистически окрашенное празднование 250-летнего юбилея Остермана.
Выданный по этому случаю заказ на изготовление бюста Остермана был выполнен
молодым бохумским скульптором Эрихом Шмидтом. Он и сегодня стоит в бохумской
ратуше, в фойе зала заседаний,
Работа по сохранению исторической памяти
о Генрихе Остермане возобновляется в 70-е гг. на широкой научной
базе с выходом большого биографического труда Харма и Эдельтрауд Клютинг,
а также благодаря финансовой поддержке, оказанной изданию документов с
важными письмами Остермана из нидерландского имперского архива и нижнесаксонских
государственных архивов Ганновера и Вольфенбюттеля, подготовленных теми
же авторами.
К 300-летию со дня его рождения бохумский
городской архив издал в обработке Гизелы Вильбертц каталог сохранившихся
в Бохуме источников по Остерману; эта инициатива имела продолжение и в
конце концов достигла кульминации в официальном праздновании городом (совместно
с Рурским университетом города Бохума, Обществом Кортума при участии Льва
Копелева) 250-летия со дня смерти Остермана, в международном научном симпозиуме,
посвященном Остерману и его времени, и, наконец, в этой российско-германской
культурно-исторической выставке и публикации.
Поиски следов 2-я часть: Санкт-Петербург
Поиски следов в Бохуме — немногочисленные
счастливые находки — тем не менее шаг за шагом ставящие вехи
памяти. Поиски следов в Санкт-Петербурге, во вновь основанной в начале
XVIII века столице Российской империи, возведение и рост которой
служили фоном жизни и деятельности Остермана, должны быть, как хочется
надеяться, многообразнее, содержательнее, заметнее.
Дорога ведет прежде всего в Российский государственный
исторический архив, размещающийся сегодня, по счастливой случайности,
в перестроенном позднее Карло Росси дворце, некогда служившем резиденцией
Остерману. Кажется, что уже само это великолепное сооружение способно
оживлять воспоминания и вызывать к жизни причудливые исторические фантазии.
В самих хранилищах, впрочем, находятся лишь разрозненные папки и отдельные
документы по Остерману, датируемые 20-ми и 30-ми гг. Зато более многочисленны
папки с другими документами: о его потомках, подтверждении графского титула
и внесении герба в книгу гербов дворянских родов Российской империи (1849).
Передаче графского титула, родового герба и поместий отпрыску семьи Толстых,
а также окончательном переходе фамилии Остерман к роду князей Голицыных [15].
Напротив, обширные материалы о Генрихе Остермане
имеются в Центральном государственном архиве Военно-морского флота, поскольку
граф с 1733 г. занимается реорганизацией флота и в 1740 г. производится
в генерал-адмиралы. Так, здесь обнаруживаются материалы о его непродолжительной
деятельности на посту начальника этого ведомства; распоряжения 1737-1739 гг.;
материалы из канцелярии графа Апраксина об организационной поддержке Брюса
и Остермана на мирных переговорах со Швецией. Кроме того, имеются многочисленные
богато переплетенные в кожу царские указы о повышении Остермана по службе,
жаловании ему усадеб, деревень, имений, а также материалы о его аресте,
осуждении, ссылке и конфискации его имущества. Наряду с послужными списками
различных лет здесь также имеются некоторые ранние планы города, воспроизводящие
застройку Санкт-Петербурга по соседству от дома Остермана на Васильевском
острове, где он живет сначала, а потом в Адмиралтейской части, где он
в 1732 г. после возвращения двора из Москвы в Санкт-Петербург поселяется
в своем дворце [16].
Эти письменные материалы дополняются несколькими
художественными изображениями Остермана, интересными и важными для создания
полного представления о его личности: это живописные портреты Остермана
(в большинстве своем — плечевые, но также один, изображающий
его в полный рост), гравюры по меди и стали, памятные монеты и медальоны,
находящиеся в запасниках Музея Военно-морского флота, Эрмитажа и Русского
музея. Рядом с ними можно найти гравюры, запечатлевшие коронации, праздники,
рождения царевича Петра II, военные победы и похороны, на которых
Остерман изображается в составе придворной свиты в иконографически значимом
положении (Музей истории Санкт-Петербурга, Эрмитаж). Обнаруживаются даже
некоторые, пусть до сих пор с трудом конкретизируемые, следы, могущие
указать на нахождение его коллекции картин, его библиотеки и ценной коллекции
шведских золотых медалей из семейного достояния Остерманов (Эрмитаж, Библиотека
Академии наук) [17].
Поиски следов 3-я часть: Москва
Благодаря различным памятникам в Санкт-Петербурге
образ Остермана — личности и государственного деятеля —
постепенно обретает четкие контуры. Впрочем, поиски следов на этом не
должны закончиться: хотя Петр Великий и построил свою новую столицу на
Балтийском море как "окно в Европу", Москва оставалась важным
центром притяжения Российской империи. Здесь по-прежнему проходили коронации,
сюда Петр II временно перевел царский двор, и, наконец, здесь по
чиновничей прихоти очутилось собственное письменное наследие Остермана —
выражение его поступков и мыслей. Оно находится сегодня в Архиве Министерства
иностранных дел (с 1992 г. Архив внешней политики Российской
империи) и прежде всего — в Российском государственном архиве
древних актов.
Все, что документирует деятельность Остермана
на внешне- и внутриполитической государственной службе, собрано здесь:
проекты официальных писем, направленных европейским дворам или российским
посланникам, внешнеполитические доклады и аналитические материалы, меморандумы,
проекты договоров, международные конвенции. В остальном это материалы,
которые могут быть еще дополнены соответствующими документами, проливающими
свет на политическую роль и личность Остермана, из архивов крупнейших
иностранных держав и хранящимися в их архивах отчетами их аккредитованных
при царском дворе посланников. Далее здесь обнаруживаются: размышления
и разработки по внутренней и экономической политике, по вопросам торговли,
по реорганизации почтовой связи, а также бесчисленные внутриполитические
административные акты по самой различной проблематике, а еще —
работы по философии, педагогике, истории, военному делу и наукам. Здесь
также хранятся многочисленные императорские указы о назначениях Остермана,
повышениях по службе и жалованиях ему, а также многое, предназначенное
только для него и его ближайшего окружения. Большинство документов на
русском языке, но многие и на французском, кое-что — на немецком,
обнаруживаются даже документы и проекты договоров на латинском языке.
Здесь можно сделать и небольшие забавные находки: письма и записки на
различных языках, которыми Остерман обменивался со своим учеником —
великим князем, будущим царем Петром II, показывающие, с какой интенсивностью
проходили занятия и какими доверительными были отношения между ними. Чрезвычайно
многочисленны по объему материалы о его аресте, осуждении и конфискации
имущества, вплоть до подробных перечней его богатой домашней утвари, его
личной тайной переписки с германскими княжескими домами (прежде всего
Брауншвейг-Вольфенбюттель), материалы по его бохумскому наследству и процессу
о йенском инциденте, упоминания о его библиотечных и художественных фондах [18].
Что полностью отсутствует — так
это личные записки, дневники, свидетельствующие о его мыслях и суждениях.
Поэтому представляется разумным прибегнуть к обширным художественным и
предметным коллекциям фондов Государственного Исторического музея в Москве,
для того чтобы наиболее полно воссоздать образ Остермана, представление
о его повседневной жизни, политической деятельности, властительницах и
властителях, которым он служил, покровителях и соратниках, конкурентах
и противниках, сопровождавших его на пути при царском дворе [19].
Со всеми этими источниками и тем, что осталось
в Санкт-Петербурге и Москве, возможно, удастся погрузиться в многослойный
мир Остермана, прикоснуться к нему, ухватить и понять то, что думал, на
что надеялся, что предвосхищал и что творил этот великий бохумец в роли
российского политика. Страница за страницей, картина за картиной, предмет
за предметом обрисовывают многочисленные контуры его личности и грани
его деятельности.
Взлет при царском дворе
Поступление на российскую службу —
серьезный шаг для всего лишь шестнадцатилетнего молодого человека из Бохума.
Но, может быть, и без трагического события в Йене он когда-нибудь направил
бы свои стопы в Россию, потому что царь Петр Великий значительно усилил
начатую еще его предшественниками политику привлечения западных специалистов
к процессу модернизации своей страны и строительству боеспособного флота.
Он обещает устремившимся в его империю иностранцам многочисленные привилегии,
в том числе религиозные, перспективу получения высоких государственных
должностей и достижения высокого положения в обществе по принципу "одаренным
открыта карьера". И многие приезжают: коммерсанты, техники, архитекторы,
врачи, аптекари, офицеры, дипломаты, ученые, ремесленники —
но и авантюристы, политические фантасты и мечтатели.
Так, старший брат Остермана, Йоханн Христоф
Дитрих, по протекции дальнего родственника Остерманов Генриха Гюйсена
из Эссена, находящегося на российской службе и пером и делом агитирующего
за Россию, уже с 1702 г. находится при царском дворе; здесь он —
учитель и воспитатель великих княжон — Анны, будущей императрицы,
и Екатерины. Позднее он станет бароном и будет назначен посланником герцога
Мекленбург-Шверинского в России [20].
Когда именно прибыл в Санкт-Петербург Генрих
Остерман, мы не знаем. О раннем периоде его деятельности в новой российской
столице почти нет сведений. Точно известно только, что уже в конце 1705 г.
его имя внесено в церковную книгу местной лютеранской общины церкви апостола
Петра, общины, которую он постоянно поддерживал и которой он, как и своей
протестантской вере, сохранял преданность на протяжении всей жизни [21].
Генрих Остерман умен, невероятно прилежен
и целеустремлен, дипломатичен, конфиденциален и лоялен. И прежде всего
он очень способен к языкам. Помимо своего родного немецкого языка он владеет
французским, голландским и итальянским, знает латынь и в короткое время
прекрасно овладевает русским. Он быстро делает карьеру в Санкт-Петербурге:
от секретаря вице-адмирала Крюйса он вырастает до переводчика в Посольском
приказе (Министерстве иностранных дел) и, наконец, до тайного писаря царя
при его походной канцелярии. Петр Великий узнал его через Крюйса и с тех
пор неизменно прибегал к его услугам. Он доверяет ему "сверхсекретные
государственные дела" и вскоре делает его незаменимым помощником
и советчиком во внешнеполитических делах. Он высоко ценит Остермана: "Ни
разу и ни в одном деле этот человек не допустил ошибку… я никогда
и ни в одном деле не обнаружил в его работах хотя бы малейшего недостатка"
[22].
С 1710 по 1716 год Остерман, будучи иногда
в свите царя, иногда самостоятельно, участвует в посольствах к важнейшим
дворам Европы-в Дрезден, Берлин, Копенгаген, Гаагу, Париж; при этом он
постигает дипломатическое искусство. В 1711 г. он — после
тяжелого поражения в Прутском походе, которое Россия потерпела от Турции —
принимает участие в переговорах с Великим турецким визирем и вместе с
вице-канцлером Шафировым способствует тому, чтобы сделать условия заключения
мира более или менее сносными для России: неожиданный и считавшийся едва
ли возможным успех. Вскоре после этого Остерман назначается тайным секретарем,
что впервые дает ему возможность заниматься самостоятельной работой.
Однако его великий час как дипломата и "переговорщика"
пробил с окончанием 20-летней Северной войны России со Швецией. Канцелярии
советнику Остерману как одному из двух российских уполномоченных (вместе
с Якобом Даниэлем Брюсом) удается после провалившихся усилий о заключении
мира на Аландских островах выторговать условия Ништадского мира: Россия
получает большие территории на Балтике (прежде всего Лифляндию и Эстонию)
и обеспечивает свое господство на Балтийском море, а также закрепляет
свой статус новой великой державы. Империя "вошла" в Европу
и получила важную партию в ансамбле европейских держав.
Это был не только большой успех России,
правитель которой Петр I теперь принимает титул императора и прозвище
Великий, но и успех Остермана, получившего высокое признание как творца
этого договора [23].
В самый день заключения мира 30 августа
1721 г. Остерману даруется дворянство и титул барона. Еще за несколько
месяцев до этого события царь дал ему в жены столбовую дворянку Марфу
Ивановну Стрешневу, связанную родственными узами с царствующим домом.
Остерман окончательно покидает сферу приказных и входит в мир российской
знати и придворного блеска. Однако он так никогда и не стал светским придворным,
которого могли занимать экстравагантные праздники, маскарады, бурлески,
балы и охоты, определявшие лицо петербургской придворной жизни. Остерман
был и оставался придворным "карьеристом", имевшим, благодаря
своему уму и знаниям, политический и административный кругозор, действовавшим
за кулисами и держащим в руках нити управления государством и бывшим попросту
незаменимым, как признанный специалист [24].
Два года спустя, в 1723 г., царь назначает
его вице-президентом Коллегии иностранных дел, тем самым дав соответствующее
его талантам поручение, которое Остерман выполняет в течение почти двух
десятилетий с величайшим знанием дела, осмотрительностью, ловкостью —
и с великой страстью — руководство российской внешней политикой.
После смерти Петра Великого, хотя и сделавшего
возможным престолонаследие по женской линии, но не оставившего четкого
завещания, позиции Остермана были уже настолько прочны, что ему удается
вместе с князем Меншиковым, выскочкой и фаворитом Петра Великого, добиться,
вопреки интересам боярства, выбора Екатерины I, второй жены Петра,
новой царицей. Остерман становится важной опорой этого далеко не бесспорного
правления, но чувствует перманентную угрозу своему политическому развитию
из-за притязаний на власть со стороны Меншикова, поднявшегося из низов
и ставшего самым богатым и могущественным человеком в России. Лишить этого
политического противника власти и выслать его он смог — на этот
раз сыграв вместе с боярством во главе с князьями Голицыным и Долгоруким —
только после смерти царицы, при Петре II.
Екатерина I назначает Остермана в 1725 г.
вице-канцлером, дав ему тем самым официальную должность по руководству
Коллегией иностранных дел — должность, которую он фактически
занимает уже на протяжении двух лет. Кроме того, Остерман, произведенный
в действительные тайные советники и сенаторы, становится членом вновь
созданного Верховного тайного совета и генерал-почтмейстером. Екатерина
награждает его в 1727 г. высшим российским орденом св. Андрея Первозванного
и поручает ему как обергофмейстеру воспитание будущего царя Петра II,
внука Петра I [25].
Воспитатель цесаревича и политический мыслитель
Для Остермана это новое дополнительное
поручение — не только важная ступень в его карьерной лестнице,
но и философский вызов, поскольку ему приходится отвечать на. вопрос,
на протяжении столетий вновь и вновь занимавший мыслителей, находившихся
у кормила власти-вопрос, игравший большую роль в эпоху Возрождения, начиная
с "Государя" Маккиавелли, и особенно во времена Просвещения
(назову лишь "Телемака" Фенелона и знаменитую работу Лейбница
"Воспитание наследника"), вопрос о правильном воспитании идеального
государя. Правитель должен быть "отцом своей страны" и своего
народа, строгим, справедливым по отношению к каждому и добродетельным
законодателем. Подданных он должен, как своих детей, вести к "благоденствию"
и высшему совершенству, а также ко "всеобщему счастью". Задача
правителя и подданных заключается в том, чтобы совместно действовать ко
всеобщему благу и взаимно уважать права и обязанности друг друга.
С этими просветительскими идеями в голове
Остерман сочинил большую инструкцию по воспитанию — "Княжье
зерцало". В ней прослеживается тесная близость с идеями Лейбница
и ученика Лейбница,Христофа Фридриха Гросса, санкт-петербургского профессора
и друга дома Остермана. Это пособие, наряду с принципиальными высказываниями
о государстве и политике, содержит детальные инструкции по изучаемым предметам,
причем наряду с государственной мудростью, историей и иностранными языками
большая роль отводится и естественнонаучным дисциплинам [26].
Для Остермана характерно то, что он был
не только ловким дипломатом и искушенным тактиком, но и философом государственной
политики, просвещенным для своего времени мыслителем, любителем и почитателем
искусств и наук. Это проявилось уже при раннем знакомстве с Лейбницем,
этим знаменитым философом, которым восхищался Петр Великий. Его идеи послужили
позднее для Остермана основой при написании им соображений относительно
Устава Российской Академии наук [27].
На вершине власти
После безвременной и внезапной кончины
Петра II, возведенного на трон с помощью Остермана, но все более
и более ускользавшего от его политического влияния, Остерман становится
настоящим "царедворцем": хотя он, проявляя тактическую ловкость,
держится в тени и в критических ситуациях сказывается больным, все же
в значительной мере благодаря ему удается добиться того, что "в очереди"
на трон оказалась племянница Петра Великого Анна Иоанновна, а не Елизавета,
его младшая дочь, из-за своей склонности к Франции, как казалось, уклонявшаяся
от политической линии Остермана. Анне Иоанновне оказывает предпочтение
и боярская партия, которая видит возможность ограничить царский абсолютизм
олигархическим правлением вследствие капитуляции по условиям избрания
на царство. Однако Остерману удается отвести от Анны Иоанновны эту опасность
и спасти ее самодержавную власть благодаря ловкой тайной режиссуре с привлечением
православной церкви и части дворянства. Верховный тайный совет упраздняется
и заменяется Кабинетом министров, в котором доминирует Остерман. Царица
Анна Иоанновна вознаграждает его, возведя в наследственное графское достоинство (1730)
и назначив вторым, а позднее, в 1734 г., и первым министром Кабинета.
Конкретно это означает: Остерман становится российским премьер-министром;
пост министра иностранных дел он также сохраняет за собой [28].
Таким образом, Остерман достиг вершины своей
политической власти, власти, которую ему, однако, приходилось делить с
еще двумя немцами: Иоганном Бироном, герцогом Курляндским, скорее никаким
политиком, но любовником и фаворитом царицы, обладавшим огромным влиянием;
и честолюбивым генерал-фельдмаршалом графом Буркхардом Христофом Минихом,
удачливым военным и президентом Военной коллегии.
Этот немецкий триумвират — впрочем,
редко выступающий единым фронтом, но достаточно часто действующий и плетущий
интриги друг против друга, — будет править Россией на протяжении
последующих десяти лет. Для новой царицы, более интересовавшейся роскошной
и расточительной придворной жизнью, чем государственными делами, эти три
выдающихся немца (а вскоре и другие специалисты из Германии и Прибалтики)
станут главной опорой ее господства, поскольку она не доверяет русской
аристократии и живет в постоянном страхе перед заговорами.
Хотя при Анне Иоанновне влияние немцев на
российскую политику огромно, представляется недопустимым — как
позднее сделали Елизавета после своего "путча", а в XIX в.
националистически ориентированная российская историческая наука —
говорить об их засилье. Интересы обеспечения власти, соперничество и альянсы
при дворе пронизывают все партии и национальности. Большинство немцев
на российской службе, и прежде всего Остерман, были приверженцами исключительно
интересов царизма и соответствующего правителя.
Российский государственный деятель и европейский политик
Как использовал Остерман всю полноту власти?
Во внутренней политике он, насколько это вообще возможно, пытается осуществить
консолидацию реформ, часто начинаемых Петром Великим слишком стремительно
и импульсивно, совершенно не считаясь со средствами и людьми, и направить
их по более спокойному и размеренному пути. На посту премьер-министра
он, как и ранее, будучи генерал-почтмейстером, председателем Комиссии
по коммерции и Военно-морской комиссии, прежде всего заботился об организации
почтовой связи и транспорта, строительстве дорог и расширении их сети
на восток: необходима была не только ориентация экономики и торговли на
Запад, но и их экспансия в Сибирь и Китай. Он пытается создать лучшие
условия для частной инициативы, укрепить купечество и внешнюю торговлю,
снизить таможенные пошлины и эффективнее использовать залежи полезных
ископаемых. Он также обращает внимание на тяжелое положение крестьян и
пытается облегчить социально-правовые условия их существования. Он предпринимает
усилия по модернизации флота, любимого детища Петра Великого, и оживлению
торгового судоходства. Он продолжает оказывать интенсивную поддержку наукам
и образованию в петровском духе и в целом старается выстроить более эффективную
государственную машину для управления этой огромной империей.
Но прежде всего Остерману важно обеспечить
достижение своих долгосрочных внешнеполитических целей и одновременно
расставить новые вехи. Доминантами этой внешней политики являются: упрочение
политической, экономической и культурной открытости по отношению к Западу —
завещание Петра Великого, защищать которое он старается всеми средствами;
стабилизация достигнутой новой роли России как европейской великой державы,
и прежде всего — оттеснение Османской империи. На флангах этой
политики — обеспечение российского влияния в странах, являющихся
ее непосредственными соседями — Польше и Швеции. Этим Остерман
надеется успокоить ситуацию на подступах к России, погасить исламскую
экспансию и одновременно добиться на южных границах империи того, что
когда-то удалось достичь в итоге Северной войны на Балтийском море: получить
новый выход к морю, что означает — открыть для России Черное
море.
Для реализации этих целей Остерман делает
ставку на абсолютную власть царского трона, на династическое обеспечение
своей "системы" через хитроумную и проводимую в строгой тайне
матримониальную политику царской семьи с германскими княжескими домами,
а также на прочный союз с Австрией при его дополнительных гарантиях благодаря
альянсам с Пруссией и Англией.
Новую систему союзов Остерман, по-видимому,
и здесь продолжающий развивать идеи Лейбница о соперничестве обеих стран
с турками и их общей задаче спасти христианскую Европу от ислама, выстроил
в общих чертах уже в 1725 г. в памятной записке [29].
Эти соображения в конечном итоге выливаются в смену дипломатических ориентиров
России и отход от политики союзов Петра Великого, в последние годы жизни
повернувшегося к Франции. Эта новая система — "оборонительная
политика равновесия", направленная против всяческих гегемонистских
устремлений Франции, приносит Остерману значительные внутриполитические
трудности, поскольку отношение к его политике при царском дворе далеко
не однозначно. Но эта система, в комбинации с дипломатическими мерами
по обеспечению мира на Севере, хорошо проявила себя как в войне за польское
наследство 1733-1735 гг., так и в, хотя и не столь успешных, походах против
турок (1737-1739). "Система Остермана" с ее принципиальной ориентацией
на союз с Австрией выдерживает и потрясения, испытанные европейской государственностью
в 1740 г., и тяжелые последствия смен правительств в Берлине, Вене
и Санкт-Петербурге, пусть Остерману и не удается, несмотря на все усилия,
предотвратить военные столкновения между Пруссией и Австрией. Система
Остермана даже переживает его собственное падение, поскольку —
ирония судьбы! — сохраняется без каких-либо изменений при новой
царице Елизавете Петровне. Эта "система союзов Остермана" представляет
собой его самое оригинальное и важное достижение в области внешней политики
и на многие годы остается главнейшей константой европейской политики.
Следует признать: в условиях крайней нестабильности
отношений власти в тогдашней России, при соривших деньгами на содержание
дворов, но малопригодных для государственных дел преемницах и преемниках
Петра Великого, многое в государственной политике носило лишь эпизодический
характер. Остерман не всегда имел легкую руку во внутриполитических делах,
и в целом ему негде было развернуться. Но тем не менее: Андрей Иванович
Остерман (как он уже давно именует себя) — единственный при
российском дворе имеет ясные цели и пытается добиваться их, проявляя при
этом немалую ловкость. Будучи компетентным, творческим, трудолюбивым и
к тому же, как постоянно подчеркивают современники, неподкупным специалистом,
Остерман заботился о бесперебойном ведении правительственных дел.
По крайней мере, таково мнение многих иностранных
послов — например, саксонского временного поверенного Иоганна
Лефорта: "К Остерману я испытываю большое доверие; огромная российская
государственная машина в основном держится на нем, и он единственный неподкупен".
Аналогичного суждения придерживается его важнейший политический противник
на европейской сцене — французский министр иностранных дел кардинал
Флери: "Остерман единственный министр в Петербурге, который действительно
в состоянии работать и вести дела".
А прусский король Фридрих Великий с уважением
подчеркивал, что в "школе опыта" Остерман сформировался в человека,
способного нести "бремя государственных дел": "Как опытный
рулевой, он неизменно уверенной рукой вел корабль государства сквозь бури
революций. Он был уроженцем графства Марка в Вестфалии и имел невысокое
происхождение. Но природа раздает таланты невзирая на генеалогическое
дерево… Он был осторожен и дерзок, смотря по обстоятельствам, и отказывался
от участия в придворных интригах, чтобы сохранить в своих руках государственные
бразды правления" [30].
Хотя многие действия и решения Остермана
могут быть расценены по-разному, в том числе и критически, одно бесспорно:
граф Генрих Остерман с 1725 по 1740 г. принадлежит к числу самых
значительных государственных деятелей Европы. Он просвещенный, рационально
мыслящий и действующий политик, для которого существует один приоритет —
"государственные интересы". Уже из-за одного этого он неизбежно
должен был войти в противоречие со многими интересами при дворе. Но, несмотря
на все противодействие боярства, на всю вражду и непостоянство придворных
союзов, он сохранил реформы Петра Великого и спас для будущего России
идеи Просвещения и Прогресса. Это очень большое достижение Остермана.
Тем самым он обеспечил на перспективу не только европейский статус России,
но и на длительное время — свое политическое выживание. Ведь,
без сомнения, его политическое существование тесно связанно с сохранением,
защитой и развитием петровских идей и реформ.
Мастер политической тактики
Как удалось Остерману всего достичь?
Это стало возможным только благодаря большой тактической ловкости, тонкому
психологическому чутью и способности приспосабливаться к людям и обстоятельствам,
одновременно влияя на них в своих интересах. Остерман — владеет
искусством тонкой тактической игры, жонглирования намеками и кивками,
намеренной двусмысленности, сознательных подтасовок, а также хитростей
и обмана — игры, в которой он использовал все свои возможности
интеллектуального превосходства и эксплуатировал достойные сочувствия,
но зачастую лишь симулируемые физические немощи. Короче говоря —
прирожденный дипломат.
Современник, наблюдавший Остермана вблизи,
характеризует его следующим образом: "Граф Остерман, бесспорно, был
одним из величайших министров своего времени. Он обладал глубокими знаниями
преимуществ всех европейских дворов. Он умел проникать в суть вещей и
обладал недюжинным умом. Он был чрезвычайно работоспособен, очень ловок
и неподкупен… С другой стороны, он был сверх меры недоверчив и часто
слишком давал волю своей подозрительности. Он не выносил, чтобы кто-то
был равен ему или выше его по положению… Он хотел решать все дела,
прочие должны были только поддакивать и подписывать. Благодаря своей государственной
мудрости, подсказывавшей ему, когда имеет смысл притвориться больным,
он возглавлял 6 правительств подряд… У него была особая манера говорить
так, что лишь очень немногие могли похвалиться тем, что поняли его…
Все, что он говорил и писал, можно было понимать по-разному. Он был мастером
всевозможных перевоплощений, никогда не смотрел людям в лицо и часто бывал
растроганным до слез, если считал необходимым расплакаться" [31].
Остерман избегает света гласности и блеска
двора. Он культивирует тайную дипломатию внутри и вовне. Но он перегибает
палку, в чем позднее его будет обвинять императрица Елизавета: он не проводит
совещаний с министрами и предназначенными для этого инстанциями, он принимает
все решения "исключительно по своему усмотрению", и вскоре прибирает
к рукам "все управление империей". Дела и отчеты попадают не
в Коллегии и ведомства, по его указанию "все приносятся к нему домой".
И на самом деле, Остерман, действительно, часто прихварывающий и больной
подагрой, под предлогом, что у него ноги не ходят, старается решать как
можно больше государственных дел за своим домашним письменным столом.
Здесь он может защитить себя от предательства и огласки, здесь он может
держать в руках тайные нити увереннее, чем в коллегиях или при дворе,
неумеренные удовольствия, развлечения и поверхностность которого мало
импонируют ему.
Впрочем, можно сомневаться в том, что из-за
этого он, как иногда предполагают, считался "инородным телом"
в придворном обществе. Скорее, его держат на расстоянии самозащита и сознательный
расчет — следует отказаться от придворных интриг, чтобы сохранить
управление страной. Ведь Генрих Остерман не чудак и не аутсайдер. Ведь
Генрих Остерман и его жена Марфа ведут в своем великолепнейшем дворце,
"одном из самых богатых в Санкт-Петербурге", вполне княжеский,
пусть и не совсем уж расточительный, образ жизни и выполняют все свои
представительские и общественные обязанности. В своем дворце, ограниченном
с западной стороны Петровской площадью, а с севера — берегом
Невы, Остерман давал официальные приемы, устраивал балы, принимал членов
правительства, иностранных дипломатов, ученых и художников, даже своих
немецких земляков. Он живет открытым домом — открытым и для
искусств, музыки и философских бесед, которые он особенно любит. Его коллекция
живописи и богатая библиотека столь же знамениты, как и позднее пресловутая
запущенность его дома и его собственная неряшливость [32].
"Некоронованный император", поражение и низвержение
После смерти царицы Анны Иоанновны Остерман,
почти до гротеска переоценивающий свои политические возможности, на короткое
время становится "некоронованным императором" России. Из превратностей
борьбы за провозглашение царем Иваном VI младенца Иоанна Антоновича,
родившегося от созданного руками Остермана брачного союза герцога Антона
Ульриха Брауншвейг-Бевернского и Анны Леопольдовны, урожденной принцессы
Мекленбург-Шверинской, племянницы императрицы Анны Иоанновны, Остерман
в конце концов выходит единственным победителем. Прочие немцы —
недолго пробывший регентом Бирон и неудачно действующий, слишком самоуверенный
первый министр Миних — лишаются власти или лишают власти друг
друга. Поэтому с марта 1741 г. снова именно Остерман, временно оттесненный
на незначительную должность генерал-адмирала, играет первую роль в империи.
И притом один он и только он. Но это положение перенапрягает не только
силы болезненного человека, но и выходит за рамки его личностного потенциала:
блестящий, знающий, тактически искушенный политик и специалист не в состоянии
долго играть роль регента государства и удерживать расходящиеся интересы
армии, церкви и администрации.
Без опоры при дворе господство Остермана
и нового царя-младенца, немца по рождению, длится недолго. В ночь с 24 на
25 ноября 1741 г. Елизавета, обойденная в престолонаследии дщерь
Петра Великого, опираясь на гвардейцев-гренадеров, осуществила дворцовый
переворот и провозгласила себя новой правительницей России. Остерман как
глава ненавистной немецкой "правящей клики" (Елизавета сознательно
делает акцент на противоречии между "прирожденными русскими"
и "чужими людьми") подвергается аресту и заточению в Петропавловскую
крепость вместе со своими сторонниками.
Новая царица Елизавета по праву видела в
Остермане своего подлинного "супротивника", "коварством"
по меньшей мере дважды "отнимавшего у нее отцовский трон" [33].
Он лишается всех почестей, должностей и состояния — а он под
конец своей карьеры владеет весьма значительным, пусть и не чрезмерным,
состоянием, в том числе несколькими домами в Санкт-Петербурге и Москве,
а также деревнями под Москвой и в Лифляндии. Как "государственный
преступник" он вместе с прочими обвиняемыми приговаривается к смерти,
и в последний момент его, уже ожидающего казни на эшафоте, милует новая
царица, заменив казнь на пожизненную ссылку (1742). Жена Остермана
Марфа отправляется вместе с ним в Сибирь. В западносибирском городке Березове
Остерман умер 21 мая 1747 г." в 4-м часу пополудни" [34].
Реабилитация и германо-российская интеграция
Судьба Остермана — горький
конец одной немецкой карьеры в России? Или лишь временный "откат"
перед началом истории успеха русского рода Остерманов, корнем которого
был Генрих Остерман — немец, ставший крупным российским государственным
деятелем, мысли и чувства которого, возможно, были все еще мыслями и чувствами
немца, но жизнь и поступки были жизнью и поступками русского и служили
России? Уже в самом начале своей жизни в России он однажды сделал запись
в гостевой книге: "Deus ubi et virtues ibi patria — где
бог и добродетели, там и родина" [35].
Остерман и его семья полностью реабилитируются
императрицей Екатериной II, графский титул однозначно подтверждается
и, чего ранее не было, теперь уже официально выдается графский патент
"в знак высокой оценки заслуг графа Остермана" и его особой
верности царскому дому — впечатляющий документ. Семейный герб
заносится в геральдическую книгу российских дворянских родов.
Младший сын Остермана Иван также становится
вице-канцлером, а на короткое время даже канцлером Российской империи;
старший, Федор, отличается как офицер во время Семилетней войны, становится
генерал-губернатором Москвы. Поскольку оба они остаются бездетными, с
их смертью угасает мужская линия Остерманов в России. Однако фамилия и
наследственный графский титул передаются потомкам дочери Анны, которая
выходит замуж за представителя многочисленного дворянского рода Толстых.
Первым фамилию Остерман-Толстой будет носить внук Анны — Александр
Иванович Толстой, который наряду с титулом унаследует большое состояние;
соответствующая ветвь с тех пор будет носить имя Остерманов. Заслуженный
генерал, он принимал участие в освободительных войнах с Наполеоном и стал
победителем битвы при Кульме. Он, как и его сестра Наталья, связал себя
брачными узами с родом Голицыных. Так возникает связь Остерманов с одним
из самых богатых и влиятельных российских княжеских родов. Их потомки
будут носить титул "князь Голицын граф Остерман" [36].
Немец из Бохума при царском дворе: взлет и падение
Почему имеет смысл и сегодня вспомнить
о графе Генрихе Остермане? Заниматься Остерманом — это больше
чем просто оказаться во власти магии личности, долгое время пожинавшей
плоды успеха, блестящей и купавшейся в блеске царского двора, но спорной
и во многих отношениях трагичной. Остерман — странник среди
миров, и немец, и русский. Это фигура, пытавшаяся расставлять вехи на
решающем для России и для Европы рубеже эпох, как "современный",
рационально действующий политик, находящийся под влиянием идей и идеалов
поднимающегося Просвещения. Остерман — одновременно важный выразитель
и предтеча германо-российских отношений, не только сам сделавший стремительную
карьеру в России, но и помогший сделать карьеру многим другим немцам.
Однако имя Остермана символизирует собой
не только счастливые моменты в германо-российских отношениях, но и целый
ряд германо-российских недоразумений. Поэтому знакомство с его личностью
и его делом без предубежденности и национальной (а тем более без националистической)
зацикленности — как с германской, так и с российской стороны —
не только воссоздает интересную человеческую судьбу и захватывающую историческую
эпоху, но и, прежде всего, представляет собой важный вклад в историю германо-российских
отношений в прошлом и настоящем.
"История, — писал граф Генрих
Остерман в своей предназначенной для царя Петра II Инструкции по
образованию, — это зеркало мира. Одна часть служит лишь увеселению
и удовлетворению любопытства… Другая часть служит примером как для
подражания хорошему, так и во избежание пагубного. И это ее основная цель…"
[37].
|