|
© Виталий Двораковский, 2004.
|
|
В.
Двораковский. Захоронения
Остерманов
в России и Швейцарии
Два чувства
дивно близки нам,
В них обретает сердце пищу:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
А.С. Пушкин
Род российских
Остерманов просуществовал 280 лет. Начало ему положил самый
известный из всех Остерманов — вице-канцлер послепетровской эпохи
граф
Андрей Иванович. Бездетные браки его потомков дважды могли прервать мужскую
ветвь Остерманов. Но всякий раз фамилия переходила к другим родам. Так
появляется
граф Остерман-Толстой, затем князья Голицыны графы Остерманы. Но в XX
веке
князь Мстислав Александрович Голицын граф Остерман, имевший единственную
дочь,
стал последним носителем знаменитой графской фамилии.
Могила
графа Андрея Ивановича Остермана в Березове
В середине XIX века в школе Березова, уездного
города Тамбовской губернии, преподавал Николай Алексеевич Абрамов (1812-1870).
Человек умный и образованный, не чуждый исторической науки, он занялся
изучением того края, где работал и жил. В частности, он заинтересовался
местом захоронения графа Андрея Ивановича Остермана (1687-1747) в Березове.
Было известно, что в 1741 г. этот город стал местом ссылки опального вице-канцлера,
за которым добровольно последовала его супруга Марфа Ивановна (урожденная
Стрешнева). Абрамову нетрудно было узнать, где и при каких обстоятельствах
похоронили Андрея Остермана, но самого захоронения обнаружить не удалось.
Старожилы рассказали историку, что Марфа Ивановна долгие месяцы оплакивала
любимого супруга, молясь в специально построенной над его могилой часовне,
а дождавшись разрешения вернуться в Петербург, в 1749 г. увезла останки
с собой.
Местные жители были настолько уверены в
правдивости этой легенды, что постепенно по бревнышку разобрали часовню —
все равно могила пуста. К 1843 г., когда Абрамов приехал в Березов, от
могилы Остермана не осталось ни следа, но березовцы уверенно указывали
на то место, где она была.
Вскоре Абрамову стало известно о прибытии
в город научной геологоразведочной экспедиции, которую возглавлял инженер-полковник
Э.К. Гофман, к которому он обращается за помощью. Гофман изучал, в частности,
глубину промерзания почвы. Город не входил в область его исследований,
но отозвавшись на просьбу, он решил бить шурфы именно в том месте, на
которое указал Абрамов и где, по преданию, похоронили А.И. Остермана.
На глубине около двух метров был обнаружен
полусгнивший дубовый гроб, некогда обитый тафтой и шелком, золотые позументы
и череп. Могилу сразу закопали, поставили лютеранский крест и отслужили
панихиду. Спустя месяц после отъезда экспедиции Абрамов соорудил ограду
и укрепил на кресте отлитые из латуни геральдическую графскую корону и
две латинские буквы — H. и O. (Heinriсh Ostermann).
Именно эту могилу в начале 1860-х гг. запечатлел
художник М.С. Знаменский на одном из своих рисунков, сделанных во время
поездки по городам Западной Сибири. Многие наброски Знаменского носят
этнографический характер. Вот и на этом рисунке главное действующее лицо —
представитель одного из коренных народов Севера, а в качестве фона художник
выбрал могилу Остермана. Получилось довольно странное сочетание: остяк,
одетый в шкуры и держащий шест для управления оленьей упряжкой, двигается
мимо огромного лютеранского креста, обнесенного невысокой оградой. Журнал
"Всемирная иллюстрация" в 1871 г. опубликовал гравюру с рисунка, назвав
ее "Могила Остермана в Березове".
В 1892 г. здесь останавливалась еще одна
геологическая экспедиция. Один из ее членов И.В. Гурский упомянул в своем
отчете, что видел могилу Остермана.
В начале XX века захоронение еще существовало,
о чем свидетельствует фотография, опубликованная в 2002 г. в ханты-мансийском
журнале "Югра".
До нашего времени могила Остермана все же
не сохранилась. Березовские краеведы мечтают сегодня найти ее снова.
Усыпальница
Остерманов в селе Красном
Сразу
несколько представителей рода Остерманов похоронено в селе Красном Сапожковского
района Рязанской области. Об этом можно найти не одно упоминание в отечественной
исторической литературе. Документы Государственного архива Рязанской области
подтверждают сведения, публиковавшиеся в XIX в.
Родовым гнездом графов Остерманов считался
Сапожковский уезд. Здесь было два села, переходивших от поколения к поколению.
Село Красный Угол считалось майоратным: его наследовал только старший
сын в роду. От Андрея Ивановича село перешло к Федору Андреевичу Остерману
(1723-1804).
Однако владельцам больше нравилось село
Красное. Оно располагалось на несколько верст ближе к уездному городу,
рядом протекала речка, да и по размерам и числу жителей всегда было крупнее
Красного Угла. Потому прежде всего в Красном Федор Остерман затевает строительство
каменной церкви, которая была освящена в 1761 г. во имя Пресвятой Троицы.
Первое захоронение в склепе при церкви появилось через двадцать лет, когда
умерла Марфа Ивановна, мать Федора.
В трапезной части храма освятили престол
во имя святителя Андрея, архиепископа Критского, и преподобной Марфы.
Видимо, именно в то время семейство Остерманов
решило устроить в склепе Троицкого храма родовую усыпальницу. С тех пор
село Красное становится заповедным имением Остерманов. Его ни при каких
обстоятельствах нельзя было ни продать, ни заложить. Оно навсегда закреплялось
за этим графским родом.
В 1804 г. здесь похоронили Федора Остермана,
в 1811 — его брата, канцлера Ивана Остермана, а в 1902 —
князя Мстислава Валериановича Голицына графа Остермана. Известно также,
что герой войны 1812 года граф Остерман-Толстой захоронил в усыпальнице
свою руку, ампутированную во время боя при Кульме, — "в ногах у гробниц
своих предков, как дань благодарности за их благодеяния и свидетельство,
что он не уронил наследованного от них имени", — писал Иван
Лажечников.
Троицкий храм стоит и по сей день. В советское
время там был зерновой склад, поэтому его берегли от сырости, благодаря
чему каменная кладка хорошо сохранилась (чего, правда, нельзя сказать
о фресках или о предметах церковного убранства). В 1995 г. его вновь освятили,
назначили священника, и через год там начались регулярные службы. В трапезной
части храма вновь освятили престол во имя новомучеников и исповедников
российских.
Здание храма и его интерьеры постепенно
восстанавливаются. Не так быстро, как хотелось бы, но на "бабушкины копеечки"
многого не сделаешь. Ни епархия, ни власти не выделяют никаких средств.
Ремонтными работами руководит настоятель храма отец Георгий, благо художественно-реставрационное
образование позволяет ему делать это грамотно. Надежда сейчас только на
новых жителей села, появившихся в последнее время (в основном москвичей),
которые время от времени помогают деньгами и материалами.
Храм жив и реставрируется. А что с усыпальницей
Остерманов? Она тоже существует, хотя и была разорена одновременно с храмом;
места могил можно узнать только по характерным проседаниям почвы, однако
кости, по словам священника, остались нетронутыми.
В склепе различимы очертания пяти могил.
О четырех говорилось выше, а в пятой якобы покоятся останки священника,
когда-то служившего при этом храме. Так говорит о. Георгий; ему сказали
об этом в епархии, но документальными подтверждениями никто не обладает —
ни церковное начальство, ни государственные архивы.
Первый приезд повествователя в Красное в
мае 2002 г. открыл жителям имена бывших владельцев их села. Материалы
об Остерманах попали в Сапожковский краеведческий и в сельский школьный
музей. В январе 2003 г. у входа в храм была установлена мемориальная доска,
а Сапожковский музей включил посещение Троицкой церкви в экскурсию по
достопамятным местам района.
В беседе с директором Сапожковского музея
Еленой Добычиной о. Георгий подчеркнул удивительную связь между временем
Остерманов и сегодняшним днем. При Остерманах в храме был престол во имя
святителя Андрея Критского и преподобной Марфы, сейчас на этом месте престол
во имя новомучеников и исповедников российских. А память о тех и о других
совершается в один и тот же день — 17 июля (по н. ст.). "Этот
день, — говорит священник, — связал времена, святых
связал и нас".
Село Красное является интереснейшим объектом
культуры, имеющим историческое и мемориальное значение. Усыпальница Остерманов
осталась нетронутой и по-прежнему находится в селе Красном —
в бывшем заповедном имении Остерманов, в стенах сохранившегося и возрождаемого
сегодня Троицкого храма. Примеров, подобных этому, в России осталось не
так много. До нас доходят чаще усыпальницы и надгробия, имеющие исключительно
художественную ценность, свезенные с разных кладбищ и объединенные в музеи
городской скульптуры, с инвентарными номерами отделов "художественного
надгробия". Такие места, как село Красное, дороги нам — это
хранилища нашей памяти, нашей истории.
Могила
графа А.И. Остермана-Толстого в Швейцарии
Из
опубликованных исторических материалов известно, что герой войны 1812
года граф Александр Иванович Остерман-Толстой, внучатый племянник графа
Федора Андреевича Остермана, владельца села Красного, с 1837 г. жил в
Пти-Саконне, тогдашнем пригороде Женевы. Он провел там последние 20 лет
своей жизни и был похоронен в 1857 г..
На небольшом кладбище в женевском районе
Пти-Саконне удалось в 2001 г. найти могилы Остерманов, но с французскими
именами. Из телефонного разговора с сотрудником государственного архива
выяснилось, что Остерман-Толстой действительно был похоронен на кладбище
Пти-Саконне на месте № 421. К сожалению, на этом участке кроме нескольких
кустиков ничего не обнаружилось.
Женевский государственный архив любезно
предоставил копию свидетельства о смерти Остермана-Толстого и переадресовал
запрос об иных сохранившихся документах Женевскому муниципальному архиву,
сотрудники которого сообщили, что в 1878 г. кладбище было перепланировано
и могилы получили новые номера. Списки соответствия новых и старых номеров
в Женеве отсутствуют. Таким образом, узнать сейчас точное место захоронения
Остермана-Толстого невозможно.
Настоящим открытием явились документы из
муниципального архива, о существовании которых не знал ранее в России
никто, ни один историк, ни один исследователь. Эти документы касаются
человека незаурядного, о котором осталось немало воспоминаний, ходили
легенды, передавались анекдоты, которым восхищался Петербург и о котором
помнили в Германии, Италии, Чехии и на Ближнем Востоке.
Женевский муниципальный архив в ноябре 2003
г. присылал в Москву копию протокола от 30 мая 1857 г. об эксгумации тела
Александра Остермана-Толстого с приложением "повседневных записок" мэра
Пти-Саконне Гийома Прево.
Выяснилось, что мэр Прево впервые услышал
о предполагаемой "акции" из газет. В "Revue de Genève" от 19 апреля
1857 г. он прочитал, что русское правительство запросило об эксгумации
тела графа Остермана-Толстого. Не дожидаясь получения официальных бумаг,
мэр дает распоряжения о предстоящей процедуре: о необходимости составления
протокола, о действиях врачей, о подготовке нового гроба, о присутствии
зятя Остермана-Толстого — Шарля Виктора Родольфа де Бюде, о
приглашении на церемонию священника из греческого поселения. "Упоминание
об этом в протоколе, — пишет г-н Прево, — вероятно,
будет приятно русскому правительству и русской семье".
Наконец, 30 мая Шарлю де Бюде выдается разрешение
"приступить к эксгумации гроба, содержащего тело г-на генерала графа Остермана-Толстого,
который был похоронен на кладбище Пти-Саконне четырнадцатого февраля сего
года. Г-н де Бюде, имея все необходимые документы, произведет транспортировку
указанного гроба в Россию, в Рязанскую губернию".
В тот же день могила была вскрыта. Протокол
гласил:
"Год тысяча восемьсот
пятьдесят седьмой, тридцатое мая, восемь часов утра. Вследствие передачи
полномочий господина директора Центральной полиции, в соответствии с
разрешением, выданным сего дня господином мэром коммуны Пти-Саконне
господину Шарлю Виктору Родольфу де Бюде для производства эксгумации
тела господина графа Остермана-Толстого, родившегося в Санкт-Петербурге
в 1772, умершего в вышеназванном Пти-Саконне 11 февраля сего года,
похороненного 14 указанного месяца на кладбище означенной Коммуны, мы,
Франсуа Димье, комиссар полиции второго округа Женевской республики
и кантонов, в сопровождении судебного исполнителя Дешеврена и господ
докторов Майора и Пелисье, прибыли на кладбище Пти-Саконне, где по прибытии
встретили господ Исаака Бланшара и Жана Жойе, могильщиков означенного
кладбища, кои, уведомленные о цели нашего приезда, заявили нам, что
тело графа Остермана-Толстого покоится в могиле № 421, в восточной части
кладбища. Приступив по нашему указанию к эксгумации тела, покоящегося
в указанной могиле, господа Бланшар и Жойе подняли с глубины шести футов
ниже уровня почвы дубовый гроб, с крышкой, запертой на задвижки. Они
поклялись в присутствии господ Шарля Виктора Родольфа де Бюде —
помещика, Жана Огюста Вайсса-Хааса — учредителя, Афанасия
Петрова — священника дипломатической миссии России в Швейцарии,
и Гийома Прево Кайла, что в гробе действительно покоится тело вышеназванного
графа Остермана-Толстого. Гроб был осмотрен господами, нас сопровождавшими,
и после заверения, что от него не исходит никаких вредных испарений,
мы его опечатали сургучом и вручили господину де Бюде для дальнейшей,
согласно его прошению и обещания, транспортировки с покоящимся в нем
телом в Рязанскую губернию в Россию".
По
окончании процедуры Шарль Виктор де Бюде в присутствии мэра Пти-Саконне
вручил учредителю Жану Огюсту Вайсс-Хаасу и бывшему лакею Остермана-Толстого
Пьеру Мари Гавару мандат "на сопровождение гроба до Варшавы и передачи
оного его сиятельству князю Александру Голицыну для дальнейшей транспортировки
гроба в российский город Рязань". (Здесь можно смело уточнить, что конечной
целью была родовая усыпальница в селе Красном Сапожковского уезда).
Никаких других документов, говорящих, например,
о благополучном прибытии гроба в Варшаву или в Рязань, в Женеве не обнаружилось.
Мы не можем сегодня увидеть могилу Остермана-Толстого
в Женеве, не можем подойти к тому месту, где она некогда существовала.
Казалось, что недостающие звенья найдутся в Рязани или Сапожке. Но и здесь
ничего нового найти не удалось. Документы, сохранившиеся в Государственном
архиве Рязанской области, не содержат ни намека на Остермана-Толстого!
В местных газетах того времени тоже ни слова. Траурный поезд… исчез бесследно!
О судьбе тела Остермана-Толстого, вывезенного из Женевы, остается только
гадать.
Вспомним, однако, о пятой могиле в родовой
усыпальнице. Довольно странно было слышать от настоятеля о. Георгия, что
рядом с фамильными могилами появилось захоронение… священника!
Предание донесло до нас некие подробности
разорения склепа Троицкой церкви. "Были срезаны эполеты и украдена сабля", —
говорит о. Георгий. Речь, несомненно, идет об элементах военной формы,
а из всех Остерманов она могла быть только у Остермана-Толстого.
Исследователь не может, конечно, опираться
на слухи, но отсутствие документов дает равные шансы за и против версии
существования могилы графа Александра Ивановича в Троицкой церкви. Что
выбрать? Забвение или память? Невежество или достоинство? Думается, что
вне зависимости от документальных подтверждений потомки вправе чувствовать
"любовь к отеческим гробам", вправе видеть ухоженной и обустроенной усыпальницу
Остерманов в селе Красном, вправе иметь место, куда можно прийти, вспомнить
и поклониться тем, кто созидал на этой земле, строил храмы, защищал свою
Родину или просто любил свой дом и это село.
|