Иллюстрации       Остерманиана       Генеалогическая схема       Поиск по сайту

© Виталий Двораковский, 1997.

Текст статьи воспроизводится по изд.: Памятники культуры. Новые открытия. 1997.- М., Наука, 1998, с. 547-558.

*) Автор благодарит Е.И. Зорину, Н.В. Проничеву и О.И. Старченко за помощь в подготовке материалов статьи.

Примечания

1. Указание на это имеется только в статье И.М. Снегирева "Домы русских вельмож в Москве" // Московские губернские ведомости.- 11 июля
1842 г. (№ 28).

2. Подробнее см.:
Львов П.Ю. Лукьян Степанович Стрешнев. Старинное русское предание.- СПб., 1813.

3. Снегирев И.М.
Указ. соч.

4. Возможно, что право наследства на это место Р.М. Стрешнев получил в 1666 г. после смерти Семена Лукьяновича, сына Л.С. Стрешнева. Основание к такому предположению дает история владельцев подмосковного села Ильинского, которое после Родиона Матвеевича передавалось так же, как и дом в Божедомском переулке. (Степанов М.П. Село Ильинское.- М., 1900.- С. 86).

5. Русский биографический словарь.-
Т. 16.- СПб., 1909.-
С. 583-584.

6. Цит. по кн.:
Степанов М.П. Указ. соч., с. 104.

7. ГИМ ОПИ, ф. 47,
д. 20, л. 116.

8. ГИМ ОПИ, ф. 47,
д. 1, л. 16-18.

9. ГИМ ОПИ, ф. 47,
д. 20, л. 118-119.

10. См.: Бантыш-Каменский Д.Н. Историческое собрание списков кавалерам четырех российских императорских орденов...- М., 1814.- С. 188, 215

11. ГИМ ОПИ, ф. 440,
оп. 1, д. 947-в, л. 212.

12. Переписные книги города Москвы. 1737-1745 гг. Т. 7: Переписные книги 5, 6 и 12 команды.- М., 1891.- Стлб. 12.

13. РГАДА, ф. 931,
оп. 2, д. 2773.
ГИМ ОПИ, ф. 440, оп. 1, д. 947-в, л. 286.

14. РГАДА, ф. 931,
оп. 2, д. 2892.
ГИМ ОПИ, ф. 440, оп. 1, д. 947-в, л. 293.

15. РГАДА, ф. 931,
оп. 2, д. 4043.
ГИМ ОПИ, ф. 440, оп. 1, д. 947-в, л. 326.

16. ГИМ ОПИ, ф. 440,
оп. 1, д. 947-в, л. 399.

17. Обилие прудов в этой местности обусловлено водной системой, главной артерией которой была река Неглинка.

18. Снегирев И.М. Празднование обновления Московской семинарии // Москвитянин.- 1844.- № 11.- С. 257.

19. Сборник Русского исторического общества.- Т. 13. СПб., 1874.- С. 78. Письма и рескрипты Екатерины II к московским главнокомандующим // Русский архив.- 1872.-
Кн. 5.- Стлб. 231.

20. Цит. по кн.:
Любимов С.В. Опыт исторических родословий. Гундоровы, Жижемские, Несвицкие, Сибирские, Зотовы и Остерманы. Пг., 1915.- С. 97.

21. ГИМ ОПИ, ф. 47,
д. 1, л. 69 об.

22. ЦИАМ, ф. 105,
оп. 1, д. 1333.

23. РГИА, ф. 802,
оп. 1, д. 11438.
РГИА, ф. 835, оп. 1,
д. 1180.

24. Авторы некоторых путеводителей по Москве (напр.: Курлат Ф.Л., Соколовский Ю.Е. С путеводителем по Москве.- М., 1980) архитектором здания называют М.Ф. Казакова. В научной литературе и в архивах подтверждения этому обнаружить не удалось.

25. "В числе обширных парков при дворцах частных лиц не менее 14 английских акров земли в самом центре города заняты парком в стиле Воксхолла при доме великого канцлера графа Остермана",- писала Кэтрин Вильмот преподобному Джону Четвуду 14 октября 1806 г. (Опубл. в кн.: Записки княгини Дашковой. Письма сестер Вильмот из России.- 2-е изд.- М., 1991.- С. 364).

26. The Oxford companion to gardens.- Oxford.- 1986.- P. 441.
Перевод Н.Проничевой.

27. Подробнее см.: Лихачев Д.С. Поэзия садов.- Л.- 1982.

28. Так назвала И.А. Остермана Кэтрин Вильмот в письме к сестре Алисии (из Москвы, 18 февраля 1806 г.). См.: Записки княгини Дашковой. Письма сестер Вильмот из России.- 2-е изд. М., 1991.- С. 355.

29. Письмо Марты Вильмот к матери (из Москвы, 12 февраля 1804 г.) // Записки княгини Дашковой. Письма сестер Вильмот из России.- 2-е изд.- М., 1991.- С. 288-289.

30. См.: Богданович М.И. История царствования императора Александра I и России в его время.- СПб., 1869.-
Т. 2.- С. 481, 484.

31. Этот факт упомянут в статье: Снегирев И.М. Празднование обновления Московской Семинарии // Москвитянин.- 1844.- № 11.- С. 257.

32. См.: Терещенко А.В. Опыт обозрения жизни сановников, управлявших иностранными делами в России.- Ч. II: Канцлеры. СПб., 1837.- С. 162.

33. ЦИАМ, ф. 105,
оп. 7, д. 8066.

34. В это время дом значится по адресу: Сущевская часть, 2-й квартал, № 233;
в 1820-х гг. номер дома изменился на 314. Известно, что во второй половине 1810-х гг. там проживали К.Т. Бакланов (РГИА, ф. 1309, оп. 1, д. 349, л. 116) и М.Е. Соболева (РГИА, ф. 1309, оп. 1, д. 362, л. 159).

35. Федор Михайлович Шестаков (1787-1836) - член Комиссии для строений в Москве, академик архитектуры с 1825 г., автор многочисленных проектов жилых и торговых домов в Москве, церкви Вознесения у Никитских ворот, храма Христа Спасителя на Тверской улице (не реализован). См.: Нащокина М.В.
Ф.М. Шестаков // Строительство и архитектура Москвы.- 1983.- № 11, С. 24.

36. РГИА, ф. 796,
оп. 113, д. 1694 "в".

37. ЦИАМ, ф. 234,
оп. 1, д. 1758.

38. Михаил Дорми-донтович Быковский (1801-1885) - ученик Д.И. Жилярди, с
1830 г. - академик архитектуры,
с 1836 г. - директор Московского дворцового архитектурного училища, автор проектов церковных сооружений, частных и общественных зданий в Москве и пригороде.

39. РГИА, ф. 1488,
оп. 2, д. 828.

40. Проект фасадов флигелей семинарии опубликован и описан в кн.: Е.И. Кириченко. Михаил Быковский.- М., 1988.- С. 84, 86. Как пишет Кириченко, ей пока недостаточно ясна судьба дворца Остермана-Толстого, перестраиваемого для семинарии. На сегодняшний день удалось более детально обследовать памятник и в значительной мере восполнить пробелы в его истории. Чертеж, приведенный на рис. 8, не рассматривается и даже не упоминается в этой книге, быть может потому, что архивный подлинник не подписан Быковским. Однако сопоставление поэтажных планов флигелей с их фасадами выявило их полную совместимость, что позволяет назвать Быковского автором поэтажных планов всего комплекса. Нет оснований также предполагать, что на одном и том же чертеже планы флигелей принадлежат Быковскому, а планы главного корпуса - другому архитектору. Кроме того, генплан 1842 г. показан в монографии с учетом перестроек по проекту Щедрина, а не Быков-ского, как утверждает Кириченко
(см. указанные ниже источники РГИА).

41. Аполлон Федосеевич Щедрин (1796-1847) - петербургский архитектор (с 1837 г. - академик), профессор Академии художеств, брат пейзажиста Сильвестра Щедрина. Из выполненных им работ выделяются отделка бывшего здания Двенадцати коллегий для университета, перестройка здания для Ларинской гимназии в Петербурге, мавзолей Барклая-де-Толли в современной Эстонии.

42. РГИА, ф. 1488,
оп. 2, д. 828.
РГИА, ф. 835, оп. 1,
д. 428.

43. Евдоким Еремеевич Еремеев (1796-?) - с 1838 г. член Комиссии по сооружению храма Христа Спасителя, с 1839 г. академик архитектуры, в 1840-1842 гг. - архитектор московских театров, помощник К.А. Тона при перестройке Императорского Малого театра.

44. РГИА, ф. 835,
оп. 1, д. 1181.

45. РГИА, ф. 802,
оп. 2, д. 30.

46. РГИА, ф. 835,
оп. 1, д. 426.

47. Иван Трофимович Таманский (1775-1850) - участник перестроек ряда московских зданий, автор одного из проектов храма Христа Спасителя на Воробьевых горах (1828), член Комиссии по построению храма.

48. Николай Ильич Козловский (1791-1878) - автор проектов зданий в Москве, Серпухове, Можайске, Коломне, Богородске и др. городах.

49. Петр Ефимович Баев (1819-1892) - в 1842-1875 гг. проектировал и наблюдал за постройками жилых и церковных сооружений в Москве и Подмосковье.

50. РГИА, ф. 796,
оп. 152, д. 707.
ЦИАМ, ф. 234, оп. 3,
д. 109, д. 110. Сохранились росписи семинарской церкви, частично открытые реставраторами в нач. 1990-х гг. Храм был посвящен памяти Св. Николая Чудотворца и занимал помещение бывшего двусветного зала Дома графа Остермана. Автора росписей пока установить не удалось. Известно лишь, что образа в иконостасе были, по свидетельству И.М. Снегирева, "писаны опытной кистью Калмыкова", а сам храм "устроен почти на том же месте, где до 1812 года находилась домовая церковь во имя Казанския Богоматери". (Снегирев И.М. Празд-нование обновления Московской семинарии // Москвитянин.- 1844.- № 11.- С. 259).

51. РГИА, ф. 796,
оп. 164, д. 181.
ЦИАМ, ф. 54, оп. 140,
д. 56.

52. РГИА, ф. 802,
оп. 15, д. 304.

53. Подробнее см.: Кедров Н.И. Московская духовная семинария. 1814-1889. Краткий исторический очерк.- М.- 1889.

54. Московские церковные ведомости.- 1918.- № 12.- С. 8.

55. Музей создан постановлением Совета Министров РСФСР от 10 февраля 1981 г., № 77.


СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

ГИМ ОПИ
- Отдел письменных источников Государственного исторического музея.
РГАДА - Российский государственный архив древних актов.
ЦИАМ - Центральный исторический архив Москвы.
РГИА - Российский государственный исторический архив.

 

   В.Б. Двораковский. Дом графа Остермана

(Из истории здания Всероссийского музея
декоративно-прикладного и народного искусства)*

     Московская городская усадьба, где сегодня размещается Всероссийский музей декоративно-прикладного и народного искусства (Делегатская, 3), имеет богатую и интересную биографию, до последнего времени остававшуюся малоизученной. Облик усадьбы складывался при разных владельцах - частных лицах, духовных и светских организациях. Поэтому не только вкусы той или иной эпохи, но и меняющееся функциональное назначение зданий влияли на формирование архитектурного комплекса.
     Разные строительные периоды позволяют разделить историю усадьбы на несколько этапов. Первый, самый длительный, начинается со второй четверти XVII века и охватывает полтора столетия. Загородное имение тогда принадлежало Стрешневым. Второй этап - с начала 1780-х до 1830-х гг. В это время поместье превращается в московскую резиденцию богатейших русских вельмож - графов Остерманов. Третий этап наступил в ноябре 1834 г., когда А.И. Остерман-Толстой продал дворец и землю Св. Синоду. В течение последующих 84-х лет здесь размещалась Московская Духовная семинария. После революции 1917 г. открылась, возможно, последняя страница истории дома, поступившего в распоряжение новых государственных учреждений.

ЭТАПЫ ЗАСТРОЙКИ ГЛАВНОГО ДОМА


     Первым владельцем участка в начале современной Делегатской улицы, где ныне находится музей, был Лукьян Степанович Стрешнев [1]. После того как его дочь Евдокия в 1626 г. стала супругой царя Михаила Федоровича, небогатый однодворец, обрабатывавший свою землю вместе с крепостными [2], превращается в одного из самых знатных лиц Московского государства. Его пожаловали сначала в окольничие, а затем в бояре. Отныне он - владелец имений в семи уездах, домов в столице и около нее.
     Рассматриваемый нами "Стрешнев двор" располагался в Сущеве, за Земляным валом, в начале проезда, ведущего к Убогому дому. Позже москвичи окрестили эту часть города Божедомкой, а проезд - Божедомским переулком. В советское время его переименовали в Делегатскую улицу.
     После 1650 г., когда умер Лукьян Степанович, дом пришел в запустение, а место получило название Стрешнева огорода [3].
С 60-х гг. XVII в. усадьба принадлежала Родиону Матвеевичу Стрешневу (? - 1687) [4]. В 1634 г. он служил стольником у семилетнего царевича Алексея Михайловича, с 1663 по 1680 гг. управлял Сибирским приказом, в 1660-х гг. участвовал в расследовании дела патриарха Никона, а после пожалования ему в 1676 г. боярства был назначен в дядьки к четырехлетнему царевичу Петру Алексеевичу [5].
     Сын Р.М. Стрешнева Иван Родионович (1665-1722) наследовал все недвижимое имущество отца. "И во 7195 г. (1687) июля в 23 день, боярина Родиона Матвеевича Стрешнева поместья и вотчины в Московском уезде и в городах, по имянному Великаго Государя указу... велено справить за сыном ево, за стольником, за Иваном Родионовичем Стрешневым" [6]. Он был спальником сначала у царя Федора Алексеевича, а с 1682 г. - у царя Петра Алексеевича. И.Р. Стрешнев принимал участие в детских играх Петра, формировании первых потешных полков, а затем в двух Азовских походах.
     Незадолго до смерти Иван Родионович написал завещание, по которому до достижения совершеннолетия своих сыновей все имущество оставлял жене Наталье Львовне. Кроме того, в завещании говорилось: "А по возрасте совершенных лет в наследии быть сыну своему большому Василию... А из движимого моего имения за дочерью моею девицею Прасковию дать приданого да всяких вещей на пять тысяч рублев да еще в награждение денег четыре тысячи рублев а достальное движимое имение во время возраста детей моих розделить и дать им Николаю и Петру с позволения матери их кому же достойную часть" [7]. Марфа, старшая дочь И.Р. Стрешнева, свою долю получила при жизни отца в 1721 г., когда вышла замуж за тайного советника Андрея Ивановича Остермана [8].
     Вероятно, Наталья Львовна не оставила завещания, так как братья Василий, Николай и Петр Стрешневы сами распределили между собой недвижимое имущество родителей, "учинив" в 1739 г. "полюбовную раздельную запись", согласно которой Василию среди прочего досталась подмосковная усадьба, точнее - "двор загородной за петровскими вороты за земляным городом от воротников к убогому дому в приходе Пимена Живоначальныя Троицы" [9].
     Василий Иванович Стрешнев (1707-1782) дослужился до чина тайного советника, имел придворное звание камергера, был сенатором и кавалером ордена Александра Невского [10]. Он благоустраивает и изменяет облик поместья. При нем появляются первые каменные сооружения, частично дошедшие до наших дней.
     Анализ не публиковавшихся ранее архивных материалов позволяет проследить процесс превращения заурядного пригородного владения со случайно разбросанными деревянными строениями на месте бывшего "Стрешнева огорода" в городскую дворянскую усадьбу с многочисленными службами, парком и прудами.
     Первым документом, открывающим архитектурную биографию "Стрешнева двора", является план 1735 г., где обозначено несколько участков, расположенных в 5-й команде у Земляного города. Границы владения Стрешнева четко не обозначены - указаны лишь пять деревянных строений, стоящих вдоль красной линии проезда [11].
     Уже в начале 1740-х гг. в Переписных книгах г. Москвы "двор загородной действительнаго каморгера Стрешнева" получил свои жесткие очертания. К тому времени Василий Иванович, покупая соседние участки ("владеет по данной и по купчей"), расширяет полученное в наследство поместье. Вдоль улицы, "что ездят от Земляного города на Старой Убогой дом" оно имело 228 саженей, в глубину - 173 сажени, а общая площадь по современному исчислению составляла не менее 10 га [12].

Двор В.И. Стрешнева. С плана 1760 г.
Двор В.И. Стрешнева. С плана 1763 г.
Рис. 1. Двор В.И. Стрешнева.
С плана 1760 г.
ГИМ ОПИ. Ф. 440. Оп. 1. Д. 947в. Л. 286.
Рис. 2. Двор В.И. Стрешнева.
С плана 1763 г.
ГИМ ОПИ. Ф. 440. Оп. 1. Д. 947в. Л. 293.

     Застройка владения продолжает оставаться хаотичной и в 1760 г. (рис. 1). Каменные сооружения по-прежнему отсутствуют, но место кажется более обжитым благодаря появившимся въездным воротам и большому пруду [13].
     В дальнейшем планировка участка постепенно упорядочивается. Документы 1763 г. (рис. 2) свидетельствуют о наличии основного сооружения усадьбы - одноэтажного, теперь уже каменного, дома, хозяин которого, как указано в пояснении к плану, "желает над каменным апартаментом построить жилые хоромы" [14]. На главном фасаде П-образного в плане здания выделяется центральный ризалит; оно стоит в глубине владения параллельно переулку, а флигели вытянулись перпендикулярно ему, с двух сторон ограничивая своими объемами пространство формирующегося парадного двора.
     На чертеже 1772 г. усадьба представляет целый комплекс жилых и хозяйственных построек. Главный дом - двухэтажный, на каменном основании, флигели при нем обозначены как каменные сооружения (рис. 3). Вспомогательные службы отдалены от барских покоев и вынесены на красную линию улицы [15].
     Как и другие крупные землевладельцы того времени, Стрешнев старался свой городской быт наладить подобно деревенскому. Кроме жилья и чистого двора на усадьбе, как правило, находились избы для дворни, конюшни, каретный сарай, баня, поварня, кузница, ледник, погреба, амбары, составляющие хозяйственный двор, а также огород, оранжерея и плодовый сад. Пруды устраивались в первую очередь для борьбы с пожарами, но могли быть и декоративными.
     Каждодневные потребности вполне удовлетворялись таким расположением зданий на участке, каким мы видим его у В.И. Стрешнева. Многочисленные служебные постройки выполняли еще и заботившее московские власти требование регулярности, заключавшееся в обязательном вынесении на красную линию всех сооружений, которые, кроме того, защищали барский дом от городского шума и пыли и освобождали владельца от строительства забора.
Двор В.И. Стрешнева. С плана 1772 г.
Двор В.И. Стрешнева. С плана 1782 г.
Рис. 3. Двор В.И. Стрешнева.
С плана 1772 г.
ГИМ ОПИ. Ф. 440. Оп. 1. Д. 947в. Л. 326.
Рис. 4. Двор В.И. Стрешнева.
С плана 1782 г.
ГИМ ОПИ. Ф. 440. Оп. 1. Д. 947в. Л. 399.

     Изменения, которые коснулись поместья Стрешнева, были типичными для Москвы 60-70-х гг. XVIII в. Строительство новых и реконструкция старых усадеб получили широкий размах вскоре после указа "О вольности дворянству" (1762), когда съезжавшаяся в Москву знать соревновалась в сооружении блиставших великолепием особняков-дворцов.
     Сегодня, к сожалению, трудно сказать, как выглядели фасады главных зданий усадьбы Стрешнева, так как в архивах сохранились только планы участка. К 1782 г. здесь окончательно формируется парадный двор (рис. 4). Две полукруглые ограды, соединившие главный корпус с боковыми флигелями, отделили его от сада [16]. Курдонер, открытый в сторону улицы, украсился двумя искусственными прудами [17]. Московский историк и краевед И.М. Снегирев писал об особняке Стрешнева, что это был "огромный и великолепный дом, который почитался одним из первых в Москве" [18].
     Не имея прямых наследников, В.И. Стрешнев оставляет дом сыну своей сестры Марфы графу Ивану Андреевичу Остерману (1725-1811). Его отец, Андрей Иванович Остерман (1686-1747), "знаменитейший муж в империи", на протяжении семнадцати послепетровских лет фактически являлся руководителем внешней, да и внутренней политики России, а Марфа Ивановна в это время состояла статс-дамой при императорском дворе.
     По вступлении на престол Елизаветы Петровны вице-канцлера А.И. Остермана, пережившего на своем веку пятерых монархов, объявили государственным преступником, лишили всех титулов и имущества и сослали в Березов, где он скончался через пять лет. После него остались два сына, Федор и Иван, и дочь Анна. Граф Федор Андреевич (1723-1804) был сенатором и действительным тайным советником, в чине генерал-поручика с 1773 по 1780 г. губернаторствовал в Москве [19]. Его младший брат, граф Иван Андреевич, которому предстояло заняться перестройкой усадьбы, хотя и не унаследовал талантов отца, преуспел в своей карьере больше него, дослужившись при Павле I до государственного канцлера. И.А. Остерман до 1774 г. находился на дипломатической службе сначала в Париже, затем в Стокгольме, в течение 23 лет занимал должность вице-канцлера Коллегии иностранных дел и в 1797 г. вышел в отставку с "полным трактаментом и награждением серебряным сервизом" [20].
     После смерти В.И. Стрешнева в 1782 г. И.А. Остерман получил по завещанию наряду с другими имениями и селами, "Московской двор, состоящей за Петровскими воротами за Земляным городом в приходе Живоначальныя Троицы, что словет в Троицкой, со всею землею, оранжереею, строением и уборами все без остатку" [21].
     В 1792 г. И.А. Остерман, проживавший в то время в Петербурге, подает через своего брата прошение в Московскую управу благочиния о разрешении выстроить на территории усадьбы новую оранжерею. К прошению прилагался план участка, составленный в 1786 г., на котором главный дом отмечен уже как трехэтажное каменное сооружение [22]. Двухэтажные флигели соединены с ним не оградой, как раньше, а полуциркульными каменными одноэтажными крытыми галереями-переходами. Таким образом, И.А. Остерман всего за четыре года возводит в камне все основные строения и увеличивает их высоту на один этаж.
     Об облике дома можно судить по зарисовкам архитектора Ф.М. Шестакова [23], выполненным спустя 40 лет. Никаких других материалов, отражающих внешний вид зданий или какие-либо перемены на месте владения, обнаружить не удалось. Отсутствие документов скорее всего указывает на то, что усадьба не претерпевала никаких изменений с 1792 по начало 40-х гг. XIX в. До нас не дошли имена ни архитектора, ни строителя дома-дворца. Вероятно, автор проекта принадлежал к школе М.Ф. Казакова [24].
     Итак, к 1786 г. в Москве в начале Божедомского переулка появляется новый дворцово-парковый ансамбль. Традиционная композиция русской городской усадьбы времен классицизма выражена здесь особенно четко. Обширный парадный двор приобретает законченный вид: галереи, соединившие главный дом с флигелями придали смысловое единство основным постройкам усадьбы (рис. 5). Функционально галереи используются как переходы между корпусами, а поперечные ворота удачно решают связь парадного двора с парком и обеспечивают проезд экипажей сквозь галереи на служебный двор.

План усадьбы графов Остерманов в кон. XVIII в.
Фасад главного корпуса Дома графа Остермана
Рис. 6. Фасад главного корпуса
Дома графа Остермана
РГИА. Ф. 835. Оп. 1. Д. 1180.
Фасад главного корпуса Дома графа Остермана. Реконструкция Е.И. Зориной
Рис. 5. План усадьбы графов Остерманов
в кон. XVIII в. (чертеж Ф.М. Шестакова
1832 г.), ГРИА. Ф. 802. Оп. 1. Д. 11438.
Реконструкция Е.И. Зориной фасада
Дома графа Остермана в кон. XVIII в.
(по чертежу Шестакова 1832 г.).

     Главный южный фасад дворца венчает шестипилястровый портик коринфского ордера, поднятый на цокольное основание, значительно выдвинутое вперед (рис. 6). Образовавшаяся при этом на уровне второго этажа открытая площадка, огражденная балюстрадой, имеет связь с парадной анфиладой. Пилястры с каннелюрами, увенчанные сложно декорированными капителями, подчеркивают строгость лопаток как на ризалите, так и по всему фасаду в простенках среднего и верхнего этажей. По осям оконных проемов между вторым и третьим этажами размещены орнаментированные филенки различной конфигурации. На флангах фасада симметрично расположены дополнительные акценты - богато декорированные обрамления проемов балконов второго этажа и входных дверей нижнего этажа. Здание венчает сложно профилированный карниз; фронтон портика украшает рельефное изображение герба Остерманов.
     Композиционный центр дворца поддерживается стоящими в отрыве от него флигелями, ориентированными на красную линию переулка.
     Архитектурный облик главного фасада органично соответствует внутреннему планировочному решению. В глубине просторного вестибюля размещена парадная лестница: два зеркально расположенных марша ведут в аванзал второго этажа, вокруг которого группируются парадные помещения. Часть из них, примыкая к главному фасаду, образует анфиладу, которая завершается поперечными залами (рис. 7).

План 2-го этажа Дома графа Остермана
Рис. 7. План 2-го этажа главного
корпуса и боковых флигелей
Дома графа Остермана
(чертеж Ф.М. Шестакова 1832 г.),
РГИА. Ф. 802. Оп. 1. Д. 11438.

     Хотя документы не указывают на функциональное назначение помещений, но, опираясь на интерьерные схемы, традиционные для периода зрелого классицизма, можно предположить, что в центре второго этажа находится гостиная, выявленная на фасаде ризалитом. По бокам от нее - значительно меньшие, всего в два окна, комнаты. Одна из них - восточная - предшествует огромному двусветному залу, расположенному в перпендикулярном к анфиладной оси направлении. В противоположном конце к анфиладе симметрично залу примыкает второе по величине помещение, скорее всего столовая. Гибкая планировка второго этажа обеспечивает дополнительную связь комнат через аванзал, минуя парадную анфиладную связь.
     Важное место в структуре усадьбы занимает парк. Неизвестно, закладывался ли он И.А. Остерманом, или был развитием старого, стрешневского, но его планировочная схема, зафиксированная Шестаковым (рис. 5), отражает стилевые особенности русских усадебных парков последней трети XVIII в.
     Парк при доме Остермана характеризуется отсутствием строгой симметрии при сохранении геометричности построения. Все три главные аллеи, идущие с юга на север, лежат в стороне от дворца. В перпендикулярном направлении к главным расположены менее протяженные аллеи, заканчивающиеся у пруда.
     Мисс Кэтрин Вильмот, близкая подруга княгини Е.Р. Дашковой, не однажды бывавшая вместе с ней в Москве у Остермана, в одном из своих писем сравнила его парк с лондонским парком Воксхолл [25]. Последний "состоял из трех широких аллей и нескольких меньших, пересекающихся друг с другом под прямыми углами. Густые посадки вязов и платанов давали приют певчим птицам и придавали парку Воксхолл облик лесной чащи. Холсты с изображением руин и пейзажей, расставленные в конце некоторых аллей, павильоны и специально подсвеченные статуи создавали иллюзорный эффект сада" [26].
     Это довольно общее описание можно перенести не только на парк Остермана, но и на большинство садов эпохи романтизма [27]. Важно здесь то, что Вильмот обратила внимание на специфическую русскую черту романтического парка при доме Ивана Андреевича его планировку, сохранившую элементы регулярности, что говорит, возможно, о его более раннем происхождении.
     Вновь отстроенный дворец в Божедомском переулке славился среди прочих своим гостеприимством и хлебосольством. И.А. Остерман, несмотря на то что слыл чудаком, "расфуфыренным призраком" [28] давно ушедшей екатерининской эпохи, жил открытым домом и собирал к себе на обеды самое блестящее общество.
     Марта Вильмот, сестра упомянутой нами Кэтрин, рассказывает в письме к матери: "Вчера в 2 часа ездили к графу Остерману поздравить его родственницу (сестру Анну - В.Д.) с именинами [...] пришли засвидетельствовать свое почтение лишь 70-80-летние старцы с 70-80 тысячами фунтов годового дохода. Как только мы вошли, нас повели к столу, где был накрыт так называемый завтрак: предлагались вяленая рыба, икра, сыр, хлеб etc и eau de vie (виски) - всего лишь легкая закуска для аппетита перед обедом, о котором тут же возвестили. Мы собрались в зале... с галереей, заполненной мужчинами, женщинами, детьми, карликами, юродивыми и неистовыми музыкантами [...] раздался громкий звук трубы, и все сразу смолкло, на лице каждого сидящего за столом выразилось почтительное внимание. Графу подали хрустальный кубок с шампанским. Он встал и, провозгласив здоровье именинницы, залпом осушил бокал. Вторично, но уже в другом тоне прозвучала труба, и кубок с вином был подан княгине Дашковой, которая повторила заздравный тост. Труба пропела в третий раз, и следующий гость с теми же словами выпил тот же хрустальный бокал. Короче, эту церемонию проделал каждый из 46-ти сидящих за столом, можете себе представить, сколько времени заняло торжество [29].
     9 декабря 1809 г. Остерман устраивал обед в честь высокого гостя и своего покровителя - императора Александра I, находившегося в Москве проездом из Твери [30]. Известна литография того времени, изображающая это событие: император в окружении блестящего общества дам и кавалеров не позволяет 84-летнему Остерману встать с кресла, чтобы приветствовать его, и усаживает старика обратно. Под гравюрой надпись: "Государь Император и Граф Остерман во время пребывания Его Императорского Величества в Москве, в декабре месяце 1809 года". Иван Андреевич знал государя еще с рождения: при крещении он возложил на новорожденного Александра Павловича орден св. Андрея Первозванного [31].
     Последние годы жизни оба долгожителя, братья Иван и Федор, все чаще проводили время в богословских беседах с митрополитом Московским Платоном (Левшиным), бывавшим у них, кроме того вели с ним переписку, называя его в письмах своим "учителем в старости" [32].
     Не имея детей, Остерманы еще в 1796 г. передают титул и фамилию Александру Ивановичу Толстому, внуку их сестры Анны. В завещании Иван Андреевич особо оговаривал условия наследования А.И. Остерманом-Толстым своей московской усадьбы: "Московский дом, мною построенный со всеми в нем мебелями; а как желание мое есть при том, чтоб оный дом всегда оставался под названием Дома Графа Остермана, и переходил бы к одному Старшему в роде сего внука моего законному наследнику, на таком же основании как распоряжено родовое наше с покойным братом моим имение, то сим обязываю я онаго внука моего и таких приемников его, сию волю мою в точности выполнить, и отнюдь сей дом никогда не продавать и не закладывать" [33].
     В 1811 г., после смерти Ивана Андреевича, новым владельцем дома в Божедомском переулке становится граф А.И. Остерман-Толстой (1770-1857). Он с юных лет посвятил себя военной службе, но в полной мере его полководческие дарования проявились во время Отечественной войны 1812 г. За Кульмское сражение, где ему ядром повредило руку, он был награжден орденом св. Георгия 2-й степени. В 1817 г. Александр Иванович получает чин генерала от инфантерии, но вскоре уходит в отставку. Он много путешествует, бывая в Петербурге и Москве лишь изредка.
     Пожар Москвы 1812 г. не пощадил и дворец Остермана-Толстого. Уцелевшие флигели служили временным пристанищем для городских погорельцев [34], а усадебный дом не восстанавливался еще долгие годы.
     Решив навсегда покинуть Россию, Александр Иванович в 1827 г. делает попытку заложить усадьбу в Опекунский совет. При этом Московская палата Гражданского суда обнародовала завещание И.А. Остермана. Опекунский совет, не решившись действовать вопреки воле Ивана Андреевича, не удовлетворил тогда прошение Остермана-Толстого. Однако через 6 лет высшие государственные власти сами обратились к нему с предложением продать дворец Св. Синоду для размещения в нем Московской Духовной семинарии, нуждающейся в новых, более просторных помещениях, чем в тогдашней ее обители - Заиконоспасском монастыре. Чтобы в Петербурге было легче вести переговоры о покупке усадьбы, архитектору Ф.М. Шестакову [35] поручили зафиксировать облик владения. Чертежи основных построек и прилегающей местности выполнены им в 1832 г., при этом сметные расчеты произведены Шестаковым с учетом сноса всех усадебных зданий. Оценочная стоимость материалов, которые предполагалось использовать после разборки уцелевших от пожара корпусов, а также стоимость земли в общей сложности составили сумму даже превышающую ту, что запрашивал Остерман-Толстой [36].
     Процесс покупки, затрудненный нахождением Александра Ивановича за границей, длился более двух лет. Наконец, на исходе 1834 г. была подписана купчая крепость на "дом с пустопорожнею землею, садом и огородом, со всеми находящимися каменными и деревянными строениями" [37] на сумму 100 тысяч рублей.
     Первое предложение по реконструкции дворца было сделано архитектором М.Д. Быковским [38]. К тому времени он уже выполнил ряд проектов (для Паниных, А.А. Апраксина, А.П. Потемкина, Голицыных), принесших ему известность среди московских заказчиков. Быковский, исходя из первоначальной посылки Шестакова, составляет планы и сметы с учетом полного сноса Дома графа Остермана. До нас дошли поэтажные планы и разрез основных строений, а также фасады флигелей [39].

М.Д. Быковский. Проект здания для Московской духовной семинарии
Рис. 8. М.Д. Быковский. Проект здания
для Московской духовной семинарии в
Божедомском переулке. План 1-го этажа.
1836 г., РГИА. Ф. 1488. Оп. 2. Д. 828.

     Быковский сохраняет общую усадебную композицию (рис. 8). Двухэтажный семинарский корпус стоит в глубине участка с парадным двором. Главный южный фасад венчает шестиколонный дорический портик, примкнувший к далеко выдающемуся вперед центральному ризалиту. Одноэтажные боковые крылья вытянулись перпендикулярно главному фасаду, имеют самостоятельные входы и вместе с центральным ризалитом образуют две террасы. Северный фасад композиционно почти повторяет южный. Сложное объемно-пространственное решение здания противопоставлено очень сдержанным по пластике флигелям, выходящим фасадами на красную линию переулка [40]. В целом весь ансамбль, будь он воплощен, имел бы довольно торжественный вид.
     Проект, составленный Быковским в начале 1836 г., утвердили в апреле, но никто не торопился с началом строительства: слишком высока была стоимость новых сооружений (882 тыс. руб.). Сметы передали на рассмотрение архитектору Щедрину, чтобы по возможности их сократить. Состоящий на службе в Комиссии духовных училищ при Св. Синоде академик архитектуры А.Ф. Щедрин [41] вместо ранее предложенного Быковским плана главного дома представляет в марте 1838 г. свое решение здания для Московской Духовной семинарии в 4 этажа. Эта работа практически повторяет ранее выполненный им, но не реализованный проект для Санкт-Петербургской семинарии. Архитектор хотел восстановить старый дом Остерманов, а рядом возвести другой по своему проекту, флигели же вдоль переулка построить по проекту Быковского [42].
     Предложения Щедрина сокращали расходы более чем на 200 тысяч рублей. Детальными сметными расчетами предстояло заняться рекомендованному Щедриным архитектору Е.Е. Еремееву, состоящему на службе в Комиссии для строений в Москве [43]. Совместный проект Быковского и Щедрина со сметами Еремеева утвердили в феврале 1839 г., но и он вскоре был пересмотрен.
     В июле 1839 г. Еремеев, только что получивший звание академика архитектуры, предлагает альтернативный вариант перестройки дома Остермана-Толстого, по которому новых построек на территории усадьбы вообще не предполагалось, а проект расширял объемы старого здания за счет боковых пристроек. При этом полуциркульные переходы должны были быть разобраны [44].
     Для окончательного решения вопроса, что и где надо возобновить или выстроить заново, Духовно-учебное управление вновь командирует в Москву своего архитектора. Щедрин в ноябре 1839 г. дает заключение: сгоревшей дворец можно отремонтировать и расширить, но не с боков, как хотел Еремеев, а со стороны двора, оставляя переходы. Чтобы сохранить здание, "издавна привлекавшее к себе внимание московских жителей и сломка которого произвела бы неприятное впечатление" [45], Щедрин рекомендует фасад дома не подвергать значительным переделкам. Архитектор предлагал также не разрушать и флигели, полностью отказавшись от перестроек по проекту Быковского, а при ремонте постараться максимально использовать уцелевшие стены и детали корпусов. Свои идеи Щедрин подкрепил поэтажными планами новых построек и рисунками фасадов [46]. Сравнивая последние с чертежами, выполненными Шестаковым в 1832 г., нетрудно заметить, что Щедрин упрощает пластику второго этажа, отказавшись от центрального и двух боковых балконов, между базами пилястр протягивает ряд декоративных полубалясин, с тимпана фронтона снимает герб Остерманов. Аскетически простой фасад главного корпуса венчает антаблемент с чистым фризом и четко выделенным рядом модульонов карниза (см. фото Московской Духовной семинарии и современный вид здания). Два небольших пруда на парадном дворе планировалось засыпать, а на их месте устроить газон.
     Смета последнего проекта Щедрина составила около 350 тысяч рублей, то есть более чем в два с половиной раза дешевле первоначального варианта Быковского. На дальнейшее сокращение расходов рассчитывать, видимо, уже не приходилось, поэтому окончательный проект Щедрина после утверждения в декабре 1839 г. был принят к реализации.
     Семинарское правление сразу же учреждает Строительный комитет, при котором Еремеев в течение полутора лет исполнял обязанности наблюдающего архитектора. Разногласия Еремеева с Комитетом послужили причиной отстранения его от должности. В июне 1841 г. его сменяет старший архитектор Комиссии для строений в Москве И.Т. Таманский [47], в свое время участвовавший в составлении "Атласа фасадических планов Москвы" под началом М.Ф. Казакова. Спустя два года тяжелая болезнь вынуждает Таманского прервать деятельность в Строительном комитете, и на должность наблюдающего архитектора в июне 1843 г. заступает академик Н.И. Козловский [48], который к осени 1844 г. благополучно закончил все строительные работы. В ноябре бывший дворец Остерманов становится для воспитанников семинарии новым местом обучения.

Московская духовная семинария. Фототипия 1889 г.
Генплан участка Московской духовной семинарии. 1872 г.
Московская духовная семинария.
Фототипия 1889 г.
Рис. 9. Генеральный план участка,
принадлежащего Московской духовной
семинарии (с чертежа арх. П.Е. Баева.
1872 г.), ЦИАМ. Ф. 234. Оп. 3. Д. 78.

     Через 30 лет по проекту архитектора П.Е. Баева [49] возводится еще одна пристройка к главному корпусу, превратившая его в замкнутое в плане каре (рис. 9); тут разместилась двусветная "рекреационная зала", примкнувшая к церковному помещению [50]. В 1885 г. к восточной галерее со стороны хозяйственного двора пристраивается двухэтажное здание епархиального общежития [51].
     За 74 года семинария выпустила из своих стен более 5 тысяч воспитанников, здесь ежегодно занималось до 700 учеников (не считая 100 в начальной школе); из них до 400 проживало в семинарском общежитии [52]. Некоторые выпускники стали впоследствии незаурядными деятелями науки и культуры, среди них были ректоры высших учебных заведений, выдающиеся иерархи Русской церкви, историки, медики, писатели. Ректоры семинарии зачастую становились позже архиепископами и митрополитами [53].
     25 июня 1918 г. в соответствии с Декретом Советской власти об отделении церкви от государства и школы от церкви здание Московской Духовной семинарии было национализировано "со всем имуществом и инвентарем" [54], а духовные учебные заведения объявлены "гнездами контрреволюции" и вскоре ликвидированы. В освободившееся общежитие семинарии поселили делегатов Пятого Всероссийского съезда Советов. До конца 1918 г. здесь дважды выступил В.И. Ленин: 30 июля на 1-м съезде председателей губернских Советов и 9 декабря на 3-м съезде рабочей кооперации. В том же году в этом доме состоялся Учредительный съезд Компартии Финляндии. 16 июня 1921 г. Ленин приезжал сюда на 3-е Всероссийское продовольственное совещание. Бывшее здание семинарии стало называться 3-м Домом Советов, и в качестве общежития для делегатов оно использовалось до Великой Отечественной войны. В память об этом в июне 1941 г. Божедомский переулок переименовали в Делегатскую улицу, но сохранившийся рядом с парком Семинарский тупик с единственным домом по этому адресу (№ 14) еще напоминает москвичам о некогда располагавшейся здесь Московской семинарии.
     После Великой Отечественной войны в здании обосновались Президиум Верховного Совета и Совет Министров РСФСР. В конце 1940-х гг. в в мастерской архитектора В.Г. Гельфрейха создается проект трехэтажной пристройки для Президиума Совмина. Новый корпус примкнул к торцевой стене бывшего семинарского общежития.
     К этому времени неузнаваемо изменилась близлежащая местность. В современных путеводителях теперь не найти Угольной площади, на которую выходила усадьба: к 1980 г. начало Делегатской улицы слилось с Садовым кольцом. С трудом узнается семинарская больница, уничтожены некоторые флигели. Парк находится в ведении Департамента образования и до сих пор не объявлен памятником истории и культуры. Он в основном сохранил свои границы, но исчезновение прудов, частичная перепланировка, новые насаждения изменили его облик.
     К 1981 г. правительство России переезжает в Белый Дом у Красной Пресни, а ранее занимаемые помещения передает Всероссийскому музею декоративно-прикладного и народного искусства [55], куда 21 июля 1981 г. вошли первые посетители.

Всероссийский музей декоративно-прикладного и народного искусства. Фото 2000 г.
Здание Всероссийского музея
декоративно-прикладного и
народного искусства. Фото 2004 г.

     Здание музея, являющееся памятником архитектуры XVIII - середины XX вв., нуждается в настоящее время в проведении комплексной реставрации. Фасад дворца и планировку парадной анфилады можно восстановить по недавно выявленным архивным документам, описанным в этой статье. Усадебная композиция, заложенная в конце XVIII в., не была нарушена многочисленными наслоениями XIX-XX вв. - пристройки скрываются за главными корпусами. Архитекторы отводили новым зданиям заведомо подчиненную роль, оставляя первенство за усадебными сооружениями, не нарушая, а дополняя сложившийся ранее ансамбль.
     Таким образом, дворцовый комплекс с двухсотлетней историей, переживший пожар 1812 г. и революцию 1917 г., многократно перепланированный, но поддающийся восстановлению, вправе сегодня носить имя Дома графа Остермана.

Иллюстрации       Остерманиана       Генеалогическая схема       Поиск по сайту